Оля остается в Арктике
Шрифт:
В первый день в тупике жизнь была веселая: перезнакомились с соседями, обсуждали проводы и приезд в Петербург, встречу с императором, родными и близкими Антона. Даже обсуждали обратный путь. Пели песни, надеялись, что с минуты на минуту отправят. Но уже на вторые сутки стоянки настроение полностью упало. Отъезд стал мечтой. Кроме того, вагоны не отапливались – люди ходили, сидели и спали в верхней одежде. Через три дня закончились продукты, начались большие трудности с водой. Казалось, что о них забыли, и впереди ожидает неизвестность. Но о них, конечно, не забыли.
– Дорогой, – обратилась Нинет к Антону, – у меня сформировалось твердое убеждение, что мы погибнем либо здесь в тупике, либо в дороге. Но все же, если доберемся до Петрограда, вряд ли мы этому обрадуемся. А поскольку расстояние до Петрограда в десять раз больше, чем до Парижа, я предлагаю вернуться обратно в Париж. Что скажешь, Оля?
– Конечно, – согласилась Оля, – поездка оказалась совершенно не такой, как представлялась. Можно сказать, поездка еще и не начиналась. Но уже абсолютно очевидно, что самое правильное решение – вернуться, пока это еще возможно. Что скажет папа? – спросила Оля.
– Я с самого утра обдумываю этот вопрос. Думаю, вам с мамой обязательно нужно вернуться. Я же вернуться не могу. Меня вызывает император. Я обязан ехать. У вас с мамой такой обязанности нет. Вы просто едете на прогулку, поэтому вам нужно вернуться. Я настаиваю, чтобы вы вернулись – пока что это возможно.
– Что скажешь, мама? – спросила Оля.
– Если возвращаться, то всем! – решительно заявила Нинет.
– Ты, Нинет, хочешь, чтобы я тоже вернулся? Это грубое нарушение государственной дисциплины и служебной субординации! Я должен встретиться с императором.
– Судя по политической обстановке в России, – ответила Нинет, – нас там встретит не император, а Керенский со своей компанией в сопровождении генерала Алексеева. Но, вероятно, нас вообще никто не встретит. Там будет не до нас.
Уже два года думская верхушка подкладывает грабли под ноги императора. Он что, это не видит?! Или ленится нагнуться, перевернуть грабли и подсунуть их грабли им же под ноги?! Или надеется на свой лоб?!
В пятом – седьмом году у него лоб был крепким. Потому что армия была на его стороне. Сейчас политическая ситуация резко изменилась – верхушку армии думские масоны давно перетащили на свою сторону. А думскими масонами управляют иностранцы. Таким образом, русская армия находится под внешним управлением.
– Нинет, я это знаю. Это знает вся политическая верхушка России. В том числе и император. Но решение принимает император.
– Мне кажется, Антон, что император со своим решением уже опоздал.
– Мне, Нинет, так же кажется. Но в любом случае я обязан ехать, а вас прошу вернуться домой.
– Нет, дорогой, я уже сказала – если возвращаться, то всем вместе.
Однажды вечером, когда все успокоились и ожидали самого худшего, Нинет с восторгом воскликнула:
– Антоша! Я, кажется, нашла выход из положения.
– Говори, дорогая!
Но Нинет говорить не стала. Она залезла рукой к себе за пазуху и вытащила колье с бриллиантами.
– Если нам повезет встретить среди начальства знатока и ценителя бриллиантов, то мы спасены. Иди, Антоша, и начинай работать.
– Но, дорогая, этому колье нет цены! Оно единственное во всей Франции!
– Антоша, нашей Оле тоже нет цены. Оля – единственная не только во Франции, но и во всем мире. Да и мы с тобой пока чего-то стоим.
– Ты права, Нинет.
Антон взял колье и пошел в направлении предполагаемого штаба «военного муравейника». Он быстро нашел человека, управляющего всей этой массой вооруженных людей. Им оказался генерал-лейтенант Гиберт. Антон рассказал о своем положении и попросил оказать помощь выехать на восток. В качестве благодарности за оказание помощи Антон подал генералу колье.
Генерал взял колье в руки, долго вертел, рассматривал, потом спросил:
– А вы знаете его цену?
– Да, знаю. Оно бесценно, – сказал Антон. – Но моя дочь и жена тоже бесценны. Они сейчас лежат и умирают от голода. Я дарю вам это колье и буду вам очень благодарен за оказание нам помощи выехать в Россию.
Генерал попросил привести жену и дочь. После проверки документов он отвел Антона с семьей к поезду, который стоял под парами, разместил в офицерский вагон, в отдельное купе, написал бумагу – оказывать помощь этой семье до линии фронта с русскими. В вагон женщины зашли с большим трудом, с помощью военных.
Увидев бедственное положение семьи, офицеры пригласили врача. Врач всех осмотрел, проверил пульс, померил давление, ввел всем глюкозу, пожелал счастливого пути – ушел. Офицеры, узнав, в чем проблема, натащили продуктов, чтобы хватило до самого Петрограда. Пожелали счастливой поездки и больше не беспокоили. Дорога тоже была не совсем спокойная – несколько раз поезд обстреливали, бомбили, но все обошлось благополучно.
Еще в дороге стало известно, что царя арестовали. Об этом говорили и радовались все. Все надеялись, что с арестом русского царя война тут же должна закончиться. В связи с арестом императора необходимость ехать в Петроград отпала. Но возвращаться обратно уже не было ни возможности, ни целесообразности. Приехав в Петроград, Антон с семьей поселился в своем доме на Невском и стал ходатайствовать о встрече с императором. Но встречу не разрешили. Антон смог только передать императору записку о том, что он прибыл с семьей и добивается встречи. В Петрограде шла ожесточенная борьба политических группировок в верхушке господствующего класса. Снизу же формировались силы для нанесения удара по тем и другим – надвигалась социалистическая революция.
Весь этот бурлящий внутренний политический котел, подогреваемый бушующим пожаром мировой войны, порождал жестокость, ненависть, насилие. С падением самодержавия противоречия еще больше обострились. Все вдруг оказались вооружены. Кто за анархистов, кто за монархистов, кто поет «Марсельезу», кто «Боже, царя спаси!». Криминальное насилие стало преобладать над политическим. Убийства, грабежи, разбои настолько быстро и плотно вошли в меню повседневной жизни города, что воспринимались, как элемент культуры и развлечения.