Омерта
Шрифт:
— Асторре, это Джорджетт Силк, которая руководит сейчас кампанией за запрещение смертной казни. Мы часто работаем вместе.
Джорджетт пожала ему руку, похвалила пение.
— Вы напоминаете мне молодого Синатру.
Асторре просиял.
— Спасибо. Он мой кумир. Все его песни я знаю наизусть.
— Мой муж тоже его большой поклонник. Мне по душе песни Синатры, но решительно не нравится его отношение к людям.
Асторре вздохнул, понимая, что с этим спорить бесполезно, однако не мог не вступиться за своего кумира:
— Да, но мы должны разделять творчество и человеческие качества.
Маневр Асторре позабавил Джорджетт.
— Неужели? — Ее глаза игриво блеснули. — А я вот не думаю, что нам следует прощать бесчувственность и дебоши, не говоря уже о насилии.
Асторре видел, что Джорджетт не собирается сдавать позиции, и пропел несколько строк одной из наиболее известных песен Синатры, не отрывая взгляда от ее серых глаз, увидел, что она не может сдержать улыбки.
— Ладно, ладно, — покивала она. — Я признаю, что песни хорошие. Но еще не готова оправдать его.
И мягко коснулась плеча Асторре, прежде чем отойти. Остаток вечеринки Асторре то и дело поглядывал на нее. Она ничем не подчеркивала свою красоту, но врожденная грация, излучаемая доброта притягивали к ней не только его взгляд. Асторре, как и едва ли не все мужчины, влюбился в нее. А она, похоже, не замечала того эффекта, который производила на окружающих. И уж конечно, ни с кем не флиртовала.
К этому времени Асторре уже познакомился с документальными материалами, собранными Маркантонио по Силку, и знал, что федеральный агент с первого дня службы беспощадно боролся с нарушителями закона, не идя ни на какие компромиссы. Прочитал он и о том, что жена любила Силка и никогда не смотрела на других мужчин.
Это его озадачило.
В какой-то момент Николь подошла к нему и шепнула на ухо, что Альдо Монца ждет в приемной.
— Ты меня извини, Николь. Я должен уйти.
— Хорошо, — кивнула Николь. — Я надеялась, что ты получше узнаешь Джорджетт. Другой такой умной и красивой женщины я не встречала.
— Да, она прекрасна, — ответил Асторре и подумал, что он еще не научился вести себя с женщинами: одна встреча, а он уже строит фантастические планы.
Альдо Монца сидел на одном из хрупких антикварных стульев в приемной Николь. Он поднялся навстречу Асторре, прошептал:
— Близнецы у нас. Ждут встречи с вами.
Асторре почувствовал, что сердце у него упало.
Пришла пора решительных действий. Ему предстояла очередная проверка.
— Сколько нам туда ехать?
— Три-четыре часа. На улице метет.
Асторре посмотрел на часы. Половина одиннадцатого.
— Поехали.
С неба валил снег. У колес припаркованных машин его насыпало на добрых пять дюймов. Монца открыл дверцу мощного «Бьюика».
Сел за руль, Асторре расположился рядом. Обогреватель быстро нагрел салон. Запахло табаком и хорошим вином.
— Поспите, — предложил Монца Асторре. — Ехать далеко, а ночь предстоит трудная.
Асторре расслабился, мыслями унесся в далекое прошлое. Снег все сыпал и сыпал. А он вспоминал раскаленную жару Сицилии и одиннадцать лет, в течение которых дон готовил его к решающей схватке. И Асторре знал, что от судьбы ему не уйти.
В шестнадцать лет Асторре Виола по указанию дона Априле отправился на учебу в Англию. Асторре это не удивило. Дети дона учились в частных школах и колледжах, хотя причина заключалась не только в том, что он хотел дать им блестящее образование: дон не подпускал детей ни к своим делам, ни к образу жизни.
В Лондоне Асторре поселился в доме семейной пары, много лет тому назад эмигрировавшей с Сицилии. Супруги давно уже обжились в Англии и даже сменили фамилию Приола на Прайор.
Они уже и выглядели как англичане: здешняя погода выбелила им кожу и в одежде не было ничего сицилийского. Мистер Прайор ходил на работу в котелке и с зонтиком, миссис Прайор носила цветастые платья и шляпки, как и любая другая добропорядочная английская леди.
И лишь в собственном доме они вспоминали о своих корнях. Мистер Прайор надевал мешковатые штаны и черную рубашку без воротника, а миссис Прайор в бесформенном черном платье готовила итальянские блюда. Дома он называл ее Мариццей, она его — Зу.
Мистер Прайор возглавлял частный банк, контрольный пакет акций которого принадлежал большому палермскому банку. Асторре он принял, как любимого племянника, но близко к себе не подпускал. Миссис Прайор кормила его и окружала заботой, словно родного внука.
Мистер Прайор дал Асторре автомобиль, назначил солидное месячное пособие. С учебой все определили еще до приезда Асторре. Он поступил в небольшой университет под Лондоном, специализировавшийся на организации бизнеса и банковском деле, а также известный неплохой подготовкой по гуманитарным наукам. Асторре изучал необходимый минимум специальных дисциплин, но основное внимание уделял занятиям по пению и актерскому мастерству. Интересовали его музыка и история. Именно в Лондоне он влюбился в охоту на лис, не в преследование и убийство зверька, но в романтику погони: всадники в красных куртках, на черных лошадях, окруженные сворой нетерпеливых, рыжих, как осенняя листва, собак.
На одном из занятий по актерскому мастерству Асторре познакомился с девушкой его возраста, Рози Коннер. Очень красивой, с невинными глазками, взгляд которых разил молодых наповал и так привлекал зрелых мужчин. Природа одарила ее и талантом, поэтому в пьесах, которые ставились на занятиях, она играла главные роли. Асторре, наоборот, роли получал маленькие. Парень он был симпатичный, но в силу каких-то особенностей характера не мог установить полный контакт со зрителями, как бы раствориться в них.
У Рози таких проблем не возникало. Она словно приглашала всех соблазнить ее.
Пением они тоже занимались вместе, и Рози восхищал голос Асторре. Преподаватель этого восхищения не разделял. Более того, он даже посоветовал юноше прекратить занятия, потому что его потенциал исчерпывался лишь приятным голосом.
Через две недели после знакомства Асторре и Рози стали любовниками. Произошло это по ее инициативе, хотя к тому времени Асторре уже безумно влюбился в нее, как могут влюбляться только шестнадцатилетние. О Николь он практически забыл. Рози же двигало скорее любопытство, нежели страсть. Однако она живо отзывалась на все его ласки, не знала устали в постели и отличалась завидной щедростью. Не прошло и недели, как она преподнесла Асторре дорогой подарок: красную охотничью куртку, охотничье кепи из черной замши и отличный кожаный хлыст. Конечно же, увлечение Асторре охотой она воспринимала как шутку.