Оморка — бумажный остров
Шрифт:
— Направляй за коляску. Они, наверное, уже коляску прошли. Прыгай, прыгай! — приказывает он Сашке. — Тут не высоко, не бойся.
Прыгая, Сашка зацепился и разорвал штаны и плащ, руки и ноги перепачкал в смоле. У Виталика тоже появилась ссадина на коленке. Поплевав на ладошку, он наклонился, чтоб растереть ушиб, да так и не растёр.
— Ура! — закричал он обрадованно. — Я деньги нашёл!
И Виталик даже забыл про ушибленную ногу, а Сашка — про разорванные штаны.
— Сколько?
Виталик зажал находку в ладони.
— Много! —
— Ого! — обрадовался Сашка. — Целых пятнадцать копеек!
— На два фруктовых мороженых! Понял? И ещё сдача останется!
Позабыв о Зебке, они тут же бросились покупать мороженое. Но ларёк, где продаётся фруктовое мороженое, оказался закрытым, и, чтобы истратить деньги, ребята вынуждены были отправиться в булочную.
Немолодая булочница уже зевала, хотя не было и семи часов.
— Руками товар не трогать, — сквозь зевоту предупредила она.
— Это булки, а не товар, — огрызнулся Виталик.
— Больно умны стали, — сказала булочница.
Она почти проснулась и даже погрозила пальцем.
— Вам чего приказали купить?
— Никто нам ничего не приказывал, — ответил Сашка.
— Купим батон, — предлагает Виталик.
Сашка вздыхает и мечтательно глядит в потолок.
— Лучше бы уж витушки, или коровай, или пряники печатныя…
— Чего, чего? Какой ещё каравай?
— Вы об чём спорите? Что приказывали, то и покупайте.
Даже не взглянув на булочницу, Виталик сказал:
— Ну ладно…
И взял с полки блестящую калорийную булочку. Он положил монету на чёрное пластмассовое блюдечко, которое стояло перед булочницей, и, обняв Сашку за плечи, повёл его к выходу. Сонная булочница хоть и выложила сдачу, но окликать ребят не стала.
— Смотри, — сказал Виталик, когда они вышли на улицу, — опять Тольский кого-то высматривает… Может, снова на Зебу охотится?..
— Вот он! — закричал Сашка. — И Тольский его увидел! Бежим!
А было как раз то самое время, когда Сашкина бабушка, того и гляди, могла появиться на балконе, чтобы позвать: «Сашенька! Пора ужинать!»
И Сашка словно закусил удила. Некогда было ему раздумывать.
— Вперёд! — крикнул он.
Пожалуй, не так было. То есть не совсем так. Пожалуй, поторопился он, чтобы не колебаться, и потому сказал решительно и твёрдо:
— Вперёд!
А в эту минуту дверь балкона уже медленно отворялась.
Из щёлочки уже выглянул краешек бабушкиного василькового платья.
Очень важный вопрос
Было семь часов вечера, и, хотя собрание назначили на шесть, в красном уголке ЖЭКа сидело только четверо: две старенькие пенсионерки, хозяин «Москвича» дядя Юра да Сашкин папа.
Две пенсионерки хором возмущались.
— В другой раз, Зоя Ивановна, — говорила одна из них, поправляя сползший на затылок платочек, — в другой раз всех папаш и всех мамаш под расписочку… заставить… через местком.
— А не придут, — тоненьким скрипучим голоском прибавила вторая, — если не придут, разбирать их, как нарушителей общественного порядка. Или на службу сообщить… или ещё куда следует…
На сцене за столом, убранным красной материей, рядом с новым домкомом тётей Зоей сидела строгая на вид женщина. Из-за серо-фиолетовых волос её можно было принять за старушку, но лицо у этой женщины было свежее, а чёрные глаза и вовсе делали её молодой. Словом, если она и была старушка, то очень уж молодая.
Рядом с молодой старушкой сидел пожилой мужчина в чёрном берете.
— Ничего, товарищи, — сказала тётя Зоя, — ждём уже долго. А все — с работы… Устали, конечно… Нужно начинать.
— Какое это собрание? — вскипел Сашкин папа. — Вовсе это не собрание! Четыре человека…
— Откладывать, товарищ Знаменок, уже больше некуда…
Тут тётя. Зоя встала и новым, официальным голосом сказала:
— Уважаемые товарищи жильцы!
Тётя Зоя обвела всех собравшихся озабоченным взглядом, вздохнула, руки её сами по себе сложились на груди, и весь её официальный вид вдруг пропал.
— Как уж вы меня сами выбрали, так помогайте теперь. Я предупреждала: я на руководящей работе первый раз.
— Надо помогать, надо помогать, — закивали пенсионерки.
— Так вот. Надо что-то делать, товарищи.
И тётя Зоя опять обвела всех пристальным взглядом.
— Они уже один раз нас чуть не спалили. А если сидеть сложа руки и ждать, они обязательно спалют!
— И спалют! — хором повторили пенсионерки. — Точно, что спалют…
— И нас спалют, и себя покалечут, — повторила тётя Зоя, — пожар на складе должон быть напоминанием для нас. К тому же средства специальные на ЖЭК отпускаются. Пожалуйста! Мы же имеем возможности, товарищи! Смотря ещё, конечно, кто придёт… Но их же так и так занимать чем-нибудь надо? Надо, товарищи! Воспитывать надо? Надо!..
— Правильно. Совершенно верно, — подтвердил дядя Юра.
— Очень даже необходимо, — отозвалась одна пенсионерка.
— Дело тут очень сурьёзное, — сказала тётя Зоя.
— Именно, что очень сурьёзное, — подхватила вторая. — Тем более, средства отпускаются. Значит, что? Писать объявление. Требуется воспитатель. И всё тут… А то я давеча иду мимо булочной. Гляжу, а наши ребятишки прямо на шоссейке футбол гоняют. Ведь там же и машины, и троллейбусы…
— Вот и я про футбол, — опять вступила первая, — ведь то и дело бегаю по родителям. Ваш, дескать, малый мне стекло высадил. То к одним бегу, то — к другим…