Омут. Книга первая. Клетка
Шрифт:
– Нет, я, и вправду, русская, - вопрос меня смутил, хотя комплимент приятен.
– Здорово, - улыбка не покидала ее лица.
В общем, фотосессия прошла весело для меня и почти так же положительно для Лизхен. Бедняга, она так перенервничала, что не сразу соображала, чего от нее хотят. Чистосердечно, я видела девочку-мартышку такой впервые. Обычно она очень самоуверенная… В принципе, я подметила, что не одна Лизхен была сбита с толку, причем, не совсем ясно, что именно их сбивало.
По предложению Элинор я присутствовала
– Вы, девчонки, молодцы! – сказал он, глядя на меня и Лизхен, которая просто сияла.
– Надеюсь, еще увидимся, - попрощалась Элинор, и ее белокурая головка скрылась в автомобиле.
Мадам, которая, возможно, была гримером, так и не проронила ни слова. Я только запомнила, что она все время хмурилась, глядя на меня. Ольга-переводчица была рада успешному окончанию своего рабочего дня и получению хорошего гонорара сразу же на месте. Ну, и коли уж я решила подвести итог всему прошедшему, то: не думаю, что Филипп позвонит Лизхен, как бы она об этом не мечтала, потому что он не брал ни у кого номера телефонов и не спрашивал фамилий. В любом случае, мне понравилось, это как-то отвлекает от проблем. Грубо говоря, расслабуха. С другой стороны, мне была не совсем ясна причина проведения фотосессии, притом, что он сделал достаточно много фотографий.
Еще по дороге из бизнес-центра мы с Лизхен решили пройтись пешком, я позвонила бабуле и предупредила, что скоро буду. Не то чтобы я перед ней постоянно отчитывалась, просто так у нас заведено – предупреждать заранее, чтоб ужин на столе был горячим.
По прибытии домой я быстренько переоделась, поужинала, посмотрела с бабулей какой-то сериал, а потом полезла в душ. Вообще-то, сейчас бы лучше горячая ванная подошла, но душ более бодрящий.
Теплый ливень смыл остатки макияжа, кстати, мадам-гример нанесла черные и серые тени, чтобы я больше была похожа на ведьму или гламурную дикарку. Я прижалась спиной к стене, убрала с лица мокрые пряди волос назад, подставив физиономию под приятные ласки воды. Обожаю воду, жаль, что не умею плавать, но воду все равно обожаю. Иногда кажется, можно провести в ванной или в душе несколько часов, пока кожа на пальцах совсем не скукожится, а ногти не станут до такой степени мягкими, что боишься, как бы они по собственной воле не отлетели под корень.
О чем я думала в этот момент? О многом – обо всем и сразу. Многое неясно, смутно… А события сегодняшнего дня и вовсе как во сне. И все же надо позвонить Тошке, узнать, как он. Пора вылазить, а то превращусь в статую. В коленях похрустело, следовательно, в неподвижном состоянии, вспоминая все, я находилась долго.
– Я думала, ты утонула,
– А почему не сразу морг? – отшутилась я.
– Очень смешно. Пока ты была в заплыве, звонил Антон, - бабуля начала пересчитывать петли, что показалось мне чрезвычайно долгим действием.
– И? – я нетерпеливо подняла правую бровь, как никак неделю его не видела, не слышала.
– Не сбивай, - велела моя старушка и продолжила вязать, - а то будет косой джемпер.
– Что сказал Тошка?
– Собственно, он не тебе звонил… - дразнит меня, что ли?
– А кому тогда?
– Ну, ты же здесь не одна живешь, - она укоризненно взглянула на меня.
– Он звонил тебе, - хоть с этим разобрались, - и что хотел?
– Спросил о чае.
– О чае? – недоуменно повторила я.
– О чае.
– О каком чае? – так и хотелось выругаться.
– О моем.
Мне кажется или она реально надо мною издевается?
– И что с ним было не так?
– Все было как раз-таки так.
– Я ничего не понимаю, - честно призналась я и отвернулась в телевизор.
– Он начал выздоравливать, и способность контролировать невидимость постепенно возвращается. Он спросил, что это за чай, и поинтересовался, где его можно приобрести, - ничего себе, я чуть ли не присвистнула.
– И что же это за чай?
– Обычный чай.
– Бабуль, говори нормально и по существу! – еще немного и я взорвусь, как на минном поле.
– Милая, я как раз говорю по существу. Ты задаешь вопросы – я отвечаю. Может, что-то не так с вопросами?
– Между прочим, ты сама завела разговор о Тошке. И если тебе сложно все спокойно рассказать, то я просто позвоню ему и все узнаю, - я встала с дивана и направилась к выходу, - и вообще, если сказала «а», говори и «б», - я вышла и плевать, что она там думает, поиздеваться решила – очень весело, обхохочешься!
– Ладно, успокойся, - раздался голос бабушки за спиной, когда я рылась в холодильнике в поисках минералки.
– Ага, после дождичка в четверг, - фыркнула я, - что ты ведешь себя как маленькая?
– Это ты маленькая и впустую растрачиваешь нервы.
– Ну-ну, - я отыскала бутылку, закрыла дверцу холодильника, открыла бутылку, сделала пару глотков, - и что же чай? – Все из нее приходиться вытягивать.
Нет, я, конечно, понимаю, у всех могут быть секреты. Ведь я так и не сказала бабуле, что была на «базе». Впрочем, вполне возможно, что она о ней и без меня давно знает.
– Дело не в том, что это за чай, а что добавляется в него, - бабулин вид стал каким-то воинственно-виноватым – это как бы одновременно дикая самоуверенность и неуверенность в одном флаконе.
– И что же ты добавляешь в него? – по ходу, туго соображаю, судя по выражению лица моей старушки, она ожидала, что я своим умом дойду – прогадала.
– Вот это, - она достала какой-то бутылек из шкафчика, где стоят различные чаи и тому подобное, собственно, эта штуковина мне ни о чем не говорила.