Омут. Книга первая. Клетка
Шрифт:
– О, черт! – прошептала девочка-мартышка, переминаясь с ноги на ногу, она так уже минут десять прыгала, - мне кое-куда надо, - а я думала, это она так переживает.
– Ладно, - я пожала плечами.
– Думаешь, я успею вернуться?
– Конечно, успеешь, беги! – велела я, потому что туалет был на втором этаже.
Не то чтобы я это знала, потому что часто здесь бывала, просто еще минут двадцать назад какая-та девчушка спрашивала, где здесь «дамская комната», и какая-та другая незнакомка ей указала направление. Где Лизхен? Я уже вторая. Вышел парень, расстроенный, «не
– Чего там стоишь, заходи, - обратилась ко мне, по всей видимости, переводчица.
– О, я…
Где эта чертова Лизхен?
– Да, ты. Проходи, говорю. Встань у стенки и подожди, - внимание девушки переключилось на фотографа, который просил ее о помощи.
Благо, я знаю английский бегло и не нуждаюсь в переводчике. Стоит, пожалуй, заметить, что мистер фотограф не такой уж и взрослый, каким я его себе представляла – от силы лет двадцать пять, может, и меньше. Позади него стояла женщина лет 35-40 с бутылкой воды и… полотенцем? Здесь что, бои без правил? По правую руку от прыгающего молодого человека с фотокамерой стояла высокая девчушка с безразличным взглядом и скрещенными руками на груди, наблюдавшая за девушкой, которую фотографировали.
– О, нет, не то, все не так! – кричал фотограф – говорю сразу на русском и как слышу, чтобы не тратить время.
– Что снова не так, Филипп? – обратилась к нему переводчица (ударение в его имени на первом слоге).
– Она что, не понимает, что я ей говорю? – прокричал прямо в лицо бедной девушке-переводчице.
– Вера, верно? – обратилась она к раскрасневшейся «модели», - Филипп спрашивает, вы можете сесть на шпагат, как сказали, когда вошли сюда?
– Ну, я… - она не может, видно сразу, - дело в том, что… - но ничего путного явно не приходило ей на ум.
– Элинор, покажи ей как надо, - обратился фотограф к девчушке с безразличным взглядом.
Распустив руки в свободное положение, Элинор танцующей походкой приблизилась к Вере-«горе модели», встала рядом с ней и изящно села на шпагат, как умирающий лебедь из «Лебединого озера».
– Видишь? – уже более спокойно обратился Филипп к пунцовой, как спелый помидор, Вере.
– Видишь? – перевела девушка-переводчица.
– Да, - прошептала Вера.
– Элинор, вставай, - девчушка тем же изящным движением встала и, собираясь идти на свое прежнее место, вдруг повернулась и посмотрела прямо мне в глаза.
– Ты следующая? – обратилась ко мне по-английски.
– Вообще-то, следующая моя подруга, - ответила я, не дав переводчице сообразить, что делать, ведь в это самое время она разговаривала с мистером фотографом.
– И где же твоя подруга? – Элинор все еще стояла в полуобороте.
– В туалете, - усмехнувшись, ответила я, выходившая Вера больно задела меня своим костлявым плечом.
– Тогда давай ты, - предложила девчушка.
– Почему я?
– Чтобы не задерживать очередь, - она пожала плечами и прошла на свое место, повернувшись и обнаружив, что я стою все в том же положении, она протянула руку, жестом приглашая войти, - давай-давай, Филипп не кусается.
Обнаружив концентрацию внимания присутствующих на себе, я решила не усугублять ситуацию,
– Ладно, - я положила свою сумку возле стены и прошла к висящему бело-кремовому полотну. Не знаю, как эта штуковина называется правильно.
– Как тебя зовут? – обратился Филипп ко мне, переводчица, видимо, собралась перевести, но я ответила быстрее.
– Эльвира, можно просто Эль.
– Хорошо, Эль, посмотри сейчас на Элинор, - я последовала его желанию, камера принялась работать.
Минут десять он просил меня смотреть туда-сюда, изображать ту или иную эмоцию, подпрыгнуть несколько раз. Разлохматить волосы и изобразить воинственную ведьму, я заулыбалась на такое пожелание – начинаю считать себя ведьмой со стажем, но Фил продолжал снимать без перерыва. А Элинор быстренько подбежала ко мне, естественно, изящно – все ее действия полны некой внутренней красоты и грации, а ведь ей, и вправду, не больше пятнадцати. Так вот, Элинор подбежала ко мне, распустила мою почти толстую косу и принялась разлохмачивать волосы. В это же время к нам подошла женщина, что была вначале с бутылкой воды и полотенцем, только теперь в ее руках были кисть и тени. Я закрыла глаза, чувствуя, как тонкие пальчики прогуливаются по моим прядям, путая их, и как тонкая кисточка щекочет глаза тенями.
Я не видела своего отражения, но Филипп был явно в восторге, а девушка-переводчица в легком шоке. Еще пять минут продолжалось сие действо, а потом послышался виноватый голос Лизхен – она разговаривала с переводчицей, которая объясняла ей, что мистер Джонсон примет только еще парочку человек. Девочка-мартышка заглядывала в дверь, но переводчица настойчиво просила ее быть снаружи. Странно все это, странно, но дико весело. Филипп постоянно шутил, пусть юмор и английский, но от этого мне было только смешнее. Элинор тоже оживилась, и пару раз он снимал нас обеих. В конце концов, память на его флэшке в цифровой камере закончилась. Все с тем же весельем Фил сел за свой ноутбук и принялся скидывать фотографии.
– Пожалуй, сегодня мы с тобой закончим, - обратился ко мне Филипп.
– Ты ему понравилась, - Элинор подала мне расческу-щетку.
– А можно мне потом как-нибудь увидеть эти фотографии? – спросила я.
– Думаю, да. Самые лучшие, Филипп? – она с ним кокетничала?
– Разумеется, - он активно закивал головой, не отрываясь от экрана, - Ольга, через десять минут просите следующую. Я думаю, нам нужен перерыв, - обратился он ко всем, а девушка-переводчица согласна закивала головой.
– Выпьешь с нами кофе? – предложила Элинор.
– Боюсь, что моя подруга мне этого не простит, - я взглянула на закрытую дверь.
– Чего не простит? – удивилась девчушка, ростом не ниже 175-180 см без шпилек или платформы, так что мне приходилось закидывать голову кверху.
– Ну, по идее, это она должна была участвовать, а не я, - слегка сконфуженно пояснила я.
– Ничего страшного, будет следующей, - улыбнулась Элинор и протянула мне кружку кофе, - кстати, у тебя хороший английский, ты, случайно, не притворяешься тут русской?