Омут. Книга первая. Клетка

Черкашина Владислава Андреевна

Будто сто тонн камней упало с его плеч, тяжелые вести всегда трудно преподносить в нужном ракурсе, чтобы не было истерик и бессмысленных восклицаний. Все самое необходимое и нужное он сказал сразу. Артем сел на место учительницы, то есть напротив всего класса.

– То есть, «официальная версия»? – я повернулась на голос, это была выдра-Аня, два шага и она перед парнем.

– Тебе нужны подробности? – мрачно поинтересовался он.

Сверкая глазами в мою сторону, выдра понизила голос.

– Стоило ли говорить такую формулировку

при посторонних? – это было как крик с многоразовым эхом в моем сознании.

– И кто же здесь посторонний? – спросил он, вставая и не отрывая взгляда от ее глаз, теперь Артем был выше.

Боковым зрением я заметила, как напряглась Очковая змея-Галя, сидевшая на месте Арины рядом с Денисом. Только она и Артем знали о нашей с ними похожести, но с тем уточнением, что на взгляд – во всех смыслах – Гали, я представляю для них опасность. Лично я до сих пор не понимаю, о чем шла речь, но, собственно, это мне и хотелось обсудить с Артемом и было бы не плохо, если б при этом присутствовала сама девушка, видящая ауры.

– А ты не догадываешься? – выдра-Аня демонстративно повернула голову в мою сторону, негодование так и захлестывало ее.

– Эля наша одноклассница, - дипломатично промолвил Артем, - разве ей не позволено знать, что случилось с ее одноклассником?

– О, разумеется, позволено! – каждое слово произносилось так, будто она стоит в театре на сцене, слишком много пафоса, - только не смутит ли ее «официальная версия», а?

– Эля, тебя смущает официальная версия? – лев-недоросток обратился ко мне, явно мягче, чем к ней.

– Нет, а что с ней не так? – я говорила на удивление спокойно и старалась не смотреть на девочку-выдру, но чувствовала, что не одна она сейчас смотрит на меня, прям, волосы на голове загарцевали.

– Я тоже считаю, что версия о его самоубийстве вполне нормальная, - стальные нотки в его голосе в ее адрес одновременно радовали и коробили – первое, потому что у нас не самые теплые отношения, а второе, потому что все-таки она его бывшая девушка и все такое…

– Отлично! Может, ты ей и про Профессора, и про нас всех все рассказал?! – дверь приоткрылась, и показалась наша географиня.

– Потом поговорим, - процедил Артем сквозь зубы в самое ухо Ани, обходя ее в направлении своего места, а так как он обходил ее с моей стороны, то я услышала каждое его слово.

Что чувствует человек, когда узнает о смерти чужого друга, но все же незнакомца? Наверное, разное. Каждый воспринимает по-своему. Кто-то плачет, кто-то сочувственно кивает головой, кто-то сокрушается на жизнь, судьбу, Фортуну (уж не знаю, при чем тут последняя). Возможно, мы – дети, выросшие на телевизоре, фильмах, сериалах – воспринимаем смерть не так, как более старшие поколения.

Лично меня такие известия всегда приводили и приводят в ступор. Я понятия не имею, что делать, более того, мне кажется, что это всего лишь очередной эпизод из

фильма или того же сериала, где все смерти фальшивые – герой умирает, а актер продолжает жить дальше. Так и здесь, ощущение, что все это шутка, неудавшийся фарс. Но глядя на лица одноклассников, я понимала, что все, и вправду, реально и чрезвычайно серьезно. И все-таки единственное, что колыхнуло мое сердце, пусть не покажется это жестоким, бесчувственным или неприемлемым, но все же – понимание того, что когда-нибудь и мое тело в деревянном ящике сбросят в мокрую яму, засыплют землей и глиной, положат цветочки, венки. И забудут…

Мне не известно, говорил ли Артем с Аней после, потому что весь наш класс ходил с опущенными головами, каждый думая о своем или о себе. В глубокой задумчивости пребывала и я. После первого же урока классная разыскала нас и всех отпустила по домам, объявив о трауре на всю школу. Облегченно вздохнув, я вылетела из лицея чуть ли не раньше всех. Все-таки это тяжело: их напряжение мне понятно – те, что еще не перешли второй этап «резкого прогресса», боятся его наступления, а Профессор не особо беспокоится. Будто он глупее своего ученика, который изобрел «притупляющий эликсир».

По дороге домой я вспомнила еще кое-что. Мадам-гримерша вчера так и не была представлена, но ее глаза что-то напоминали, мне даже кажется, я видела их раньше, если не видела ее саму в ночном видении. Кто она? Надо будет спросить у Элинор, когда она пришлет фотографии. Впрочем, можно спросить и сейчас, но это, возможно, будет как-то подозрительно. Лучше не буду писать первой, может, и вспомню своими мозгами.

Мою новость бабуля приняла спокойно – она привыкла к факту: где Профессор, там и смерть шагает неотступно. А на вопрос: почему Профессор не изобретет или не обратится к британскому Профессору за «притупляющим эликсиром», моя старушка ответила:

– Он хочет видеть процесс «резкого прогресса» и прослеживать его. Он никогда не воспроизводит одну и ту же способность дважды. Потому что прослеживая развитие «ненормальности» с рождения ребенка, ему необходимо знать, даст ли матушка-Природа добро на существование того или иного «экземпляра» или нет, понимаешь? – спросила бабуля, видимо, потому, что мое лицо выражало полное отсутствие какого-либо ума, что же говорить о понимании?

– Да, - прошептала я, и на выходе из кухни повторила, - завтра похороны.

– Мне лучше не присутствовать, - отхлебывая еще чаю, промолвила бабуля.

– Почему? – я резко повернулась к ней, но продолжала стоять на пороге.

– Они могут узнать меня, лучше не рисковать, верно? – бабуля взглянула на меня, и я поняла сложность ситуации.

– Зачем мы приехали сюда? Почему именно сюда? – наконец-то, эти вопросы вырвались из моих уст.

Слово, как говорится, не воробей, выражение ее лица не изменилось.

– Потому что так надо, - спокойно, что больше всего меня и раздражало.