Омут. Оборотная сторона доллара. Черные деньги

Макдональд Росс

— Еще один вопрос, интеллектуал с ночной улицы. Откуда у Килборна появились деньги?

— Я что — Бюро контроля внутренних доходов? — Морис собрался было пожать плечами, но рассудил, что для этого деяния потребуется много усилий.

— Ты знаешь то, чего не знают они.

— Я ничего не знаю. Все, что я слышал, — только слухи. Ты толкаешь меня на клевету, возмутитель ночного спокойствия законопослушных граждан. — Морис, сейчас ты ведешь себя не очень хорошо, — мягко сказала Хильда.

Я повторил вопрос:

— Деньги. Откуда они появились?

—

Деньги не растут на деревьях. — Морис подавил зевок. — Я слышал: во время войны Килборн разнюхал, что было бы недурно покрутиться на черном рынке автомобилей в Детройте. Потом он бросился сюда, чтобы законным путем вложить в серьезное предприятие деньги, пока их кто-нибудь по закону же у него не отобрал. Теперь он почтенный калифорниец, влиятельный владелец ценных бумаг, и его виллу посещают политики. В дальнейшем на меня не ссылайся, это всего лишь слухи. Может быть, он сам распространяет их, чтобы таким образом прикрыть нечто худшее… что могло бы сейчас прийти мне в голову.

С мечтательной улыбкой Морис оглядел спальню-гостиную и сидя заснул.

Сняв с его носа очки, Хильда уложила на постели мальчишеское мело мужа. Я протянул ей десятку и направился к выходу.

Она пошла за мной.

— Заходи днем, Лью, мы получили из Парижа новые записи Штрауса.

— Приду, когда улучу свободную минутку. Сейчас я должен ехать в Неваду.

— Серьезная поездка?

— Да вроде бы.

— Это где живет Сью, правда? — Ее полное лицо просияло. — Ты собираешься с ней помириться?

— Нет. Я еду по делам.

— Я таки верю, что вы вернетесь вместе. Вот увидишь.

— Дно в ведре провалилось. Даже все королевские мастера, вместе взятые, не смогут заделать такую дыру.

— О, Лью. — Казалось, она вот-вот заплачет. — Вы были такой прелестной парой…

Я похлопал ее по руке.

— Ты милая и хорошая, Хильда.

Морис застонал во сне. Я вышел.

Глава 14

С шоссе, ведущего в сторону Стэффордшир-Истейтс, издали видна медная таблица-указатель, прикрепленная к каменной арке, — сквозь нее новая асфальтовая ветка поворачивала от главной дороги туда, куда мне было нужно. Первым делом таблица сообщала, что данная территория «контролируется частной охраной». Ворота — столбы из секвойи — были открыты, и я въехал на территорию, патрулируемую частным порядком.

Вверх по каньону медленно поднимался утренний туман. Вдоль дороги тянулись высокие кипарисы и вязы, на их ветвях распевали птички. За кирпичными стенами и толстыми рублеными заборами вилл фонтаны забрасывали свои лассо из водяных брызг. Респектабельные дома среди цветочных клумб и лужаек, напоминавших столы для бильярда, расположены были так по отношению друг к другу, что никто, кроме хозяев, не мог наслаждаться их видом. В Сан-Фернандо-Велли собственность олицетворялась красивыми виллами; вокруг них не было ни души, и у меня возникло странное чувство, что красивые приземистые дома — не просто место проживания

богачей, они перенесены через каньон еще для каких-то, им одним ведомых, целей.

Я проезжал мимо: «Велми», «Эрбаскот», «Романовски»… далее почтовые ящики возвещали: «Льюисон», «Тэпингем», «Вуд», «Ферингтон», «фон Эш». «Уолтер Дж. Килборн» — аккуратно, по трафарету выведено на девятом ящике, и я свернул на дорогу к дому. Он был сложен из розового кирпича, покрыт плоской, выступающей за плоскость стен из бревен вечной секвойи. Кругом росли бегонии, я насчитал до двадцати их оттенков. Я остановился на покрытой гравием петле-площадке, вышел из машины, проследовал к парадной двери и нажал кнопку звонка. Эхо прокатилось по всему дому.

Местечко было столь же оживленным, как приемная в похоронном бюро глубокой ночью, и почти так же, как она, располагало к себе.

За бесшумно открывшейся дверью возник маленький японец, весь в белом, шаги его тоже были совершенно бесшумны.

— Вам что-то угодно, сэр?

Губы японца старательно выговаривали английские звуки. За плечами его я мог увидеть террасу, где стояли огромный белый рояль и обитая белой тканью софа. Бассейн за окнами с белыми колоннами отбрасывал колышущиеся сапфировые пятна на белые стены.

— Мне нужен мистер Килборн, — ответил я. — Он сказал, что в это время будет дома.

— Но его сейчас нет. Очень сожалею, сэр.

— Дело связано с арендой нефтяных месторождений. Мне нужна его подпись.

— Его нет дома, сэр. Может быть, вы хотели бы оставить для него сообщение в письменном виде?

Немигающие черные глаза оставались непроницаемыми.

— Если бы вы сказали мне, где он…

— Я не знаю, сэр. Он уехал в круиз. Может быть, вам стоит попробовать связаться с его офисом, сэр. Там могут организовать телефонную связь с яхтой.

— Благодарю вас. Могу ли я позвонить отсюда в офис?

— Очень сожалею, сэр. Мистер Килборн не давал мне разрешения впускать в дом незнакомых посетителей.

Японец склонил голову, покрытую волосами, похожими на щетку для чистки обуви, отвешивая мне тем самым поклон. И захлопнул дверь перед носом.

Я забрался в машину, очень осторожно закрыл дверцу. Будто боялся разбудить денежную лавину. Петля усыпанной гравием дороги провела меня мимо гаражей. Там стояли «остин», «джип», белый «роудстер». Черного лимузина не было.

Лимузин повстречался мне на полпути, когда я ехал обратно. Я держался середины шоссе и показал идущей навстречу машине три пальца. Черный затормозил в нескольких футах от моих бамперов, из лимузина вышел шофер. Глаза его мигали от яркого солнечного света.

— Что случилось, приятель? С чего это ты подал мне знак?

Я вышел из машины — и тотчас из наплечной кобуры выхватил пистолет. Показал ему игрушку. Шофер поднял руки до уровня плеч. Улыбнулся.

— Ты что, с ума сошел, парень? У меня же нет ничего стоящего. Я сам старый сорви-голова, но набрался ума. Наберись ума и ты, спрячь железку.