Омут. Оборотная сторона доллара. Черные деньги
Шрифт:
— Чтоб остаться с вами? — Мэвис чуть отодвинулась, повернула ко мне голову; я почувствовал, что она вздрогнула.
— Я имел в виду не это… Со мной вы не будете в безопасности, Мэвис. Но… у меня есть друзья в Мексике, я могу отправить вас туда на самолете, и там вам никто и ничто не будет угрожать.
— Не знаю… Я не знаю, что делать. — Ее голос беспомощно задрожал. Начинающийся рассвет выбелил мрамор ее усталого лица. Огромные глаза потемнели, зрачки блуждали, ни на чем не могли остановиться, а морфий неумолимо закрывал веки.
Мэвис не могла принять решения. Я сделал это за нее. Взяв ее под мышки, поднял на ноги.
— Вы поедете в Мексику, Мэвис. Я буду с вами в аэропорту, пока вы не сядете в самолет.
— Вы очень милы, вы добры ко мне, Арчер.
Она пошатнулась, вновь схватила меня за запястья, припала к моей груди.
С моря послышался лай плюющегося, задыхающегося мотора. Потом он перерос в сплошной гул, и в поле зрения возник катер, держащий курс на мол. Его темный острый нос словно ножом резал расстеленное перед ним металлического оттенка полотно воды. В кабине катера был виден мужчина, который разглядывал мол в бинокль, — жаба с выпученными глазами.
Мэвис безвольно повисла на моих руках. Я встряхнул ее.
— Мэвис! Нам надо бежать.
Ее глаза приоткрылись, но я увидел только белки.
Я поднял ее на руки, пошел по сходням наверх. Поздно! Я пропустил момент, когда в предрассветных сумерках на молу оказался мужчина, который теперь сидел на корточках, мужчина в полосатом льняном костюме и льняной шляпе. Это был Меллиотс. Он поднялся с корточек и быстро загородил мне дорогу, этакий огромный рояль, приземистый и широкий, но движения его были легки, словно у танцора. На грубо вырубленном лице ярко сверкали глаза.
— Отойди с дороги!
— И не подумаю. Поворачивай-ка обратно, спускайся вниз.
Женщина, лежащая у меня на руках, вздохнула и зашевелилась. Я ненавидел ее так же, как преступник наручники. Драться я не мог. Бежать было слишком поздно. Мужчина держал правую руку в кармане своего льняного костюма, угрожая явно не одним кулаком.
— Ну, давай спускайся, шагай к берегу, — приказал он.
За моей спиной заглох мотор. Я увидел, как подплывает к причалу катер, как моряк с ничем не примечательным лицом отвернул руль и выпрыгнул на берег, держа в руке бакштов. На палубе сидел Килборн, светился благодушием. На его толстой шее висел бинокль, а на коленях примостилась двустволка.
Я отнес Мэвис вниз, к ее мужу.
Глава 21
В главной кабине яхты было мрачно и прохладно. Серенький свет раннего утра едва просачивался сквозь занавеси на иллюминаторах и, дрожа, пятнал мебель из красного дерева. Одну переборку почти всю закрыли фотографии, изображавшие утесы в Экепалко, на фоне которых проплывала яхта Килборна. Покрытый толстыми коврами, пол поглощал наши шаги, так что они были такими же беззвучными, как у гробовщиков. Килборн подошел к столу в центре салона, уселся сам, пригласил за стол и меня.
— Садитесь, мистер Арчер, садитесь. Вы позволите предложить вам завтрак?
Он попытался дружелюбно улыбнуться, но глаза и рот не справились с этой попыткой. Голос у Килборна оказался тоненьким, брюзжащим и расстроенным.
— Мне бы следовало быть более голодным, чем на самом деле, — я тоже попытался говорить дружелюбно.
— Ну, тогда если вы меня извините, я бы немножко перекусил сам. — Килборн взглянул на мужчину в льняном костюме, тот стоял спиной к люку, не выпуская из руки пистолет. — Меллиотс, скажи официанту, чтобы мне подали завтрак… И давайте прольем немного света на проблему. У меня до сих пор не было такой замечательной возможности взглянуть на ваше дружеское лицо. Меллиотс включил верхний свет, а потом удалился на палубу. Я подумал было вырваться отсюда, ринувшись за ним в люк, мускулы ног напряглись при одной этой мысли. Но без оружия это было совершенно безнадежным предприятием. И Мэвис лежала без сознания на койке, в этом салоне, а не где-то еще. Бежать от нее? Я не мог этого сделать, даже когда у меня была лучшая возможность. И потом, я находился там, куда хотел попасть, Килборн был тем человеком, с кем я должен был побеседовать.
Я снова повторил про себя: «Я нахожусь там, куда хотел попасть».
Если достаточно часто повторять эту фразу, в нее можно будет поверить.
Звонкий удар по столу заставил меня от нее отвлечься: Килборн водворил таким образом мой пистолет на полированную поверхность красного дерева.
— Надеюсь, мистер Арчер, вы простите мне эту демонстрацию оружия. Лично я неискоренимый пацифист, но я понимаю, что вы обладаете незаурядной физической силой. Надеюсь, вы не заставите нас применить эти смехотворные пистолеты. Насилие всегда расстраивает мое пищеварение.
— Вы счастливчик, — сказал я. — Не у каждого так получается, что убийства совершаются за него без него.
Меллиотс, который к тому времени вновь вернулся в салон, резко переступил с ноги на ногу. Глаза его угрожали. А еще более угрожал мне глаз его пистолета. Хотя в нем не было злобы.
— Пожалуйста, мистер Арчер. — Килборн поднял от стола свою безжизненно-белую руку, — так полицейский поднимает руку в привычном жесте:
— Вы не должны торопиться с выводами, прежде чем не узнаете всей правды. Правда намного проще, чем вы предполагаете, и вовсе не так ужасна. Признаю, что я сделал один-два вынужденных и легальных… м-м-м… выстрела, чтобы защитить свои интересы. Если человек не встанет на защиту собственных интересов, нечего ожидать, что это сделает за него кто-нибудь другой. Это одна из тех доморощенных истин, которым я выучился, когда был коммивояжером и занимался продажей автомобилей в Ипсиланти. Видите, я начинал с малого, а затем… м-м-м… поднялся. И я не собираюсь возвращаться к тому, с чего начал.
— Ваши воспоминания очаровали меня. Могу я сделать одно замечание?
— Пожалуйста. Мы питаем друг к другу взаимное недоверие, но между нами не стоит ничего, кроме недоверия. Попробуем быть по-настоящему откровенны друг с другом…
— Я буду с вами откровенен. Мне представляется, что вы наняли Ривиса для того, чтобы он убил старшую миссис Слокум, а потом наняли кого-то еще, чтобы тот убрал Ривиса. Коли все это так и есть, я не собираюсь позволить вам так легко ускользнуть.
— Но решение не зависит от вас, не правда ли?
Я заметил, что стол, прикрепленный к палубе, слегка дрожит. Где-то за кормой заработал двигатель, завертелась грохочущая лебедка. Винт повернулся, и вся яхта ожила.
— Похищение — не убийство, дело более легкое, — сказал я, но не стал продолжать, потому что вспомнил, что сам сделал с Ривисом. Страх и угрызения совести — такая смесь оказалась довольно горькой.
— Правильнее было бы сказать «достижение цели путем принуждения». — Килборн в первый раз улыбнулся по-настоящему, не размыкая губ. Как и всякий, кто занимался юридическим самообразованием, Килборн пекся о своей лексике. — Но давайте вернемся к вашим утверждениям. Вы правы даже меньше, чем наполовину. Я абсолютно никакого отношения не имею к смерти пожилой миссис Слокум. Риан сам разработал этот план и самостоятельно его осуществил.