Омут. Оборотная сторона доллара. Черные деньги
Шрифт:
— Но вы ему платили, и ее смерть была для вас выгодна.
— Вот именно. — Его пальцы сплелись, как спаривающиеся черви. — В конце концов вы поймете ситуацию. Будучи не виновным, я, однако, не мог допустить, чтобы Риана схватили и стали допрашивать. Я дал ему денег, чтобы он смог бежать. В этом отношении, признаю, меня можно счесть соучастником преступления. Если бы Риан предстал перед судом, меня волей-неволей тоже притянули бы…
— Так что вы должны были обеспечить его молчание…
— Пока районный прокурор не добился от него показаний… Совершенно верно. Видите, если судить беспристрастно, у нас общие взгляды.
— Есть один пункт, по поводу которого наши взгляды в корне расходятся. Вы не объяснили самого важного: почему Ривису понадобилось ее убивать. Во-первых, что он делал в Нопэл-Велли?
— Позвольте мне обозначить фон. — Килборн облокотился на стол, не разняв пальцев. Я никак не мог понять его стремления все мне объяснить, но пока оно оставалось в силе, надо попробовать им воспользоваться. — Риан работал на меня меньше года. Вам известно, он был моим шофером. Ну и… выполнил одно-два небольших моих поручения. — Пронзительные глаза при воспоминании о прошлом и о роли, которую в этом прошлом играл Риан, на какой-то миг сделались пустыми.
Наступила пауза. Не знаю, как Килборн, но я услышал, как его жена, скрытая в нише, в глубине салона, слабо застонала во сне.
«Прелестная американская чета», — заметил я про себя. Никаких сомнений у меня не осталось: Килборн нанял Пэта, чтобы тот занимался любовью с его женой.
— В начале этого года, — продолжал Килборн, — по многим причинам держать Риана в штате моего… домохозяйства стало неудобно. Но я все-таки не хотел окончательно порвать с ним. Конечно, у меня есть враги, и Риан мог бы стать их орудием против меня. Я побудил его начать работать в компании и обдумывал, как и где можно его использовать. Вы, вероятно, знаете — с покойной миссис Слокум меня связывали деловые отношения. Однако вам, должно быть, не известно, что еще до того, как предприятие сорвалось, я истратил около сотни тысяч долларов на исследование ее земель. Мне пришло в голову, что неплохо бы заиметь в ее доме своего представителя.
Ну… как частичную защиту моих капиталовложений. Если бы какая-нибудь другая компания, интересующаяся долиной, вздумала бы начать переговоры с миссис Слокум, это стало бы мне известно. Так что я позаботился, чтобы Риан стал шофером у Слокумов. Я и не предполагал, что он так серьезно воспримет возложенную на него обязанность.
Килборн поднял обе руки и ударил ладонями о стол. Тучное тело его колыхнулось.
— Вы должны были бы знать, что он человек не нормальный по части уважения к закону, способный на всякие беззакония.
— Вот чего я не знал. Я думал, что он совершенно… м-м-м… безвреден. Не поймите меня неправильно. Я не притворяюсь, что полностью неповинен. В моральном плане я несу ответственность за ее смерть… Да, несу. Правда, было одно обстоятельство… как-то я размышлял вслух в присутствии Риана о том, что будет хорошо, если она умерла бы. Риан знал, что ее присутствие на жизненной сцене приносит мне убыток в сотню долларов в день.
— Зачем вдаваться в такие подробности? Он работал на вас. Вы хотели, чтобы ее убили. И он убил ее.
— Но я не подстрекал его к убийству. Никогда! Если бы я замышлял убийство, Риан был бы последним из тех, кого я выбрал бы исполнителем. Он был трепач, и я не доверял ему.
В рассказанном Килборном был здравый смысл. Во всей его истории был здравый ужасный смысл. Против воли и против мысленно вынесенного мной приговора я поймал себя на том, что наполовину поверил ему.
— Если не вы давали ему распоряжение убить ее, почему он сделал это?
— Я скажу вам почему. — Килборн снова наклонился над столом, прищурился так, что верхние веки нависли толстыми складками. Глаза оставались тусклыми, непроницаемыми, как неотполированные камни. — Риан тут увидел возможность вытянуть у меня изрядную сумму денег. Во всяком случае, такую, которая казалась ему изрядной. Убив миссис Слокум, он подверг опасности не только себя, но и меня. Конечно, он не признался мне в этом замысле позавчера вечером, когда пришел ко мне, но в голове у него гнездился такой замысел. Он просил десять тысяч долларов, и я вынужден был дать их ему. Когда же он оказался настолько беспечным, чтобы позволить схватить себя, я должен был принять соответствующие меры. Я был мудрее и знал, что… придется его застрелить, хотя… м-м-м… человеческое начало во мне возмущалось. В конце концов я решился. И потому… не могу утверждать, что мои мотивы в этом печальном деле были полностью чисты. Но ведь они не были и совершенно черными.
— Иногда, — заметил я, — предпочтительнее сплошной черный цвет пестро-серому.
— На вас не лежит груз ответственности подобной моей, мистер Арчер.
На мне огромная компания. Один-единственный неверный шаг с моей стороны может отрицательно сказаться на существовании тысяч людей.
— Хотелось бы знать, действительно ли вы настолько значительны, как сами утверждаете. А вдруг жизнь не прекратила бы своего течения и без вас? Килборн улыбнулся так, будто я произнес в высшей степени остроумную фразу.
— Вопрос сейчас в том, сможет ли жизнь продолжаться без вас. — Килборн еще раз улыбнулся: он, мол, тоже способен на остроумие. — Я объяснил вам свою позицию, что, как вы понимаете, не доставило мне особенного наслаждения. Я надеюсь, что вы это поймете, и тогда у вас появится ко мне несколько иное отношение, чем прежде. Вы смышленый человек, мистер Арчер, и скажу откровенно, вы мне нравитесь… И как я уже говорил… м-м-м… я питаю отвращение ко всякого рода убийствам. Замечу, что моя жена восхищается вами, и если бы я… м-м-м… убрал вас, а она, разумеется, о том была бы осведомлена, моя жена совершила бы… что-нибудь непоправимое. Конечно, я с ней сумею справиться, но… все-таки… Зачем еще одна смерть? Я бы хотел уладить дело более разумным, цивилизованным способом. А вы какого мнения на сей счет?
— Сколько?
— О’кей. Отлично! Великолепно! — Маленький рот у Килборна сморщился в очередной дружелюбно-херувимской улыбке. — Насколько я знаю, мои десять тысяч долларов у вас. Не могу утверждать наверняка, но это ведь так и есть? Если они у вас… ну, м-м-м… это ценное доказательство вашей добросовестности.
— Да, они у меня, — ответил я. — И там, куда вам не дотянуться.
— Возьмите их себе. Они ваши. — Килборн взмахнул рукой, эдакий широкий королевский жест.
— И что мне следует за это сделать?
— Ничего. Абсолютно ничего. Я доставлю вас на берег в Сан-Педро, и вы попросту постараетесь забыть, что я вообще существую. Займитесь снова своими делами или уходите в длительный отпуск, наслаждайтесь жизнью.
— Да, есть на что. Теперь у меня есть деньги.
— Однако это не означает, что вы уже можете ими распоряжаться. Подарить вам их или нет, все еще в моей власти.
Яхта начинала покачиваться сильнее, выплывая в открытое море. Я взглянул на человека в льняном костюме, который все еще стоял у люка, сверля меня во все три глаза: свои и — пистолета. На широко расставленных ногах Меллиотс раскачивался вместе с судном. Пистолет был неподвижен. Просто он переложил его из уставшей руки в другую.