Омут. Оборотная сторона доллара. Черные деньги
Шрифт:
— Я боюсь ехать одна, — эти слова были произнесены шепотом, но глаза из-под тонкой вуали волос сверкнули.
Я же сказал, что боюсь ехать вместе с ней. Внезапно она поднялась с койки, выпрямилась, топнула ногой.
— Что такое, Арчер? У вас есть девушка?
Она была никудышной актрисой, но я смутился.
— Хотелось бы мне, чтоб так оно и было.
Она встала напротив меня, подбоченясь, сверкая глазами, разметав волосы, она заявила, что я, видимо, страдаю импотенцией (эту свою мысль она оформила в более энергичных выражениях).
— Мужчины изуродовали ваши представления о них еще со школы, не правда ли? Но, по-моему, сейчас не место и не время обсуждать данную тему. Ровно через две минуты я отсюда ухожу. Если хотите, можете идти со мной. До аэропорта.
— «До аэропорта», — передразнила она. — Я-то думала, что понравилась вам, неизвестный поклонник.
— Вы мне… нравитесь. Очень, Мэвис! Но у меня две веские причины, чтобы… проводить вас только до аэропорта. Первая — что произошло с Ривисом. Вторая — дело Слокумов, его я должен завершить. Обязательно! — Мне казалось, что вы работаете для меня?
— Прежде всего — для себя!
— Все равно, разве я не лучшая часть этого дела?
Я сказал, как мог мягко:
— Целое всегда больше, чем часть, Мэвис.
Где-то хлопнула дверь и послышался отчетливый нарастающий шум шагов. Кто-то шел по коридору тяжелой и быстрой походкой.
Услышав эти звуки, Мэвис застыла в позе нимфы на урне.
Я достал пистолет и выглянул в коридор, перед тем проверив обойму.
Она была полна, и патрон находился в патроннике.
Постепенно замедляясь, шаги приблизились к открытой двери нашей комнаты.
Пальцы Мэвис стукнули по моему плечу.
— Кто это?
— Тише.
Тяжелые шаги замерли, поспешили обратно. Ну уж нет! Я выскочил в коридор. Килборн поспешно подходил к занавешенному выходу.
Я крикнул: «Стой!» — и выстрелил в стену рядом с входом. Пуля пробила в штукатурке шестидюймовую дыру и остановила Килборна.
Он медленно повернулся, обе руки поднялись, как под действием гидравлического пресса. На нем был темный свежий костюм, в лацкане которого торчала огненно-красная гвоздика. Лицо его было под цвет гвоздики.
— Меллиотс был прав, — сказал он. — Я ошибся. Не следовало оставлять вас в живых.
— Вы совершили слишком много ошибок. Сотни людей все еще живы…
Мы вошли все в ту же комнату-конуру. Килборн — первым.
Я протянул револьвер Меллиотса стоявшей за моей спиной женщине.
— Вы умеете с ним управляться?
— Да.
— Держите мужа под прицелом.
— Да.
Я побежал к входу, спрятался за занавесью. На порог коридора влетел мужчина, из носа которого воздух вырывался, как дым из фабричной трубы. Когда шофер Килборна через дверной проем проскочил в коридор, я подставил ему подножку. Он тяжело шлепнулся на руки и на колени, и рукояткой пистолета я угомонил его.
Эхом вернулся ко мне этот удар — гулким револьверным выстрелом.
Мэвис встретила меня в дверях конуры.
— Я должна была это сделать, Арчер, — быстро заговорила она. — Муж пытался отнять у меня револьвер. Он убил бы нас обоих.
— Но Мэвис…
— Да, да, он собирался убить меня! — из горла Мэвис рвался истерический крик, похожий на крик попугая.
Килборн лежал на полу, подпирая одним своим могучим плечом койку. Состоящий из мяса и мускулов могильный холмик, дорого одетый по случаю смерти и с единственным цветком, который он сам себе купил. В глазной впадине распускалась вторая, другая красная гвоздика, потемнее. Револьвер Меллиотса лежал на коленях убитого.
— Вы отвезете меня в аэропорт? — спросила Мэвис.
— Не сейчас. — Я ощутил, как что-то тяжелое легло мне на сердце. — Вы все всегда делаете не так, как надо, красавица Мэвис.
— Он мертв?
— Все умирают.
— Я рада. Но заберите меня отсюда. Он ужасен.
— Вы должны были подумать об этом минуту назад.
— Не ругайте меня, ради Бога. Заберите меня отсюда.
Я посмотрел на нее и подумал об Экепалко. Чудесная вода, в которой водится рыба, высокие морские утесы, длинные тихие ночи. Десять миллионов долларов и Мэвис… и все, что мне было нужно, так это ненадолго остановиться.
Все это промелькнуло перед потайным глазом моего сознания, как очень старая кинокартина. Все, что от меня требовалось, — это вынуть его из коробки и продублировать в форме диалога. Но не только диалог был неизбежен. Шофер был сбит еще до того, как прозвучал выстрел. Меллиотс был без сознания. И выстрел в голову Килборна пришелся из его пистолета. Мы с Мэвис могли спокойно уйти отсюда и ждать, когда будет утверждено завещание.
Я бросил долгий испытующий взгляд на Мэвис, на ее прекрасную фигуру и на опустошенное лицо.
Она разгадала мое намерение прежде, чем я заговорил.
— Вы не хотите помогать мне, Арчер?
— Теперь вы вполне способны помочь себе сами. Хотя и не в достаточной степени. Я бы мог прикрыть вас, но… когда явятся люди из районной прокуратуры, вы опять сделаете все не так, как надо, и жертвой окажусь тогда и я.
— Вы так сильно заботитесь о свое проклятой костлявой шее?
— У меня только одна шея.
Она изменила тактику:
— Мой муж не составил завещания… Вы знаете, как много у него денег?
— Возможно, даже лучше, чем вы. Но нельзя будет их потратить, если вы умрете или попадете за решетку.
— Вы… вы… так хотите засадить меня туда. — Ее губы дрогнули.
— Не надолго… Вы можете раздобыть прекрасного защитника по делу о непредумышленном убийстве или даже выдвинув версию самозащиты. С такими адвокатами, которых вы сможете купить, вы не проведете за решеткой и ночи. — Вы мне лжете.
— Нет. — Я поднялся, глядя на нее. — Я желаю вам добра, Мэвис.