Он ей только пригрезился
Шрифт:
Клаузен рассмеялся.
– Верю, что хочется, – согласился он, – ну, так вот моя прекрасная идея. В следующий четверг вечером мы все порознь отправимся в Марстед в Сюррей и будем следить за домом Вон Хаттена, как кошка следит за мышью. Он может попасть в дом только с трех сторон и мы их прикроем. Как только этот парень появится и проникнет в дом, мы позвоним в Скотленд-Ярд и дадим знать им об этом. Они быстро прискачут за ним. Они его там не очень любят, так как он много раз выскальзывал из их рук. Когда он проникнет в дом, ему понадобится минут сорок пять для того, чтобы открыть сейф. А у мобильного
– Думаю, отличная идея, – одобрил Марни. – Я за.
– Я тоже, – произнес Вокелль, – я буду чувствовать себя лучше, когда этот приятель окажется за решеткой.
– Тогда все в порядке, – подвел итог Клаузен. – Так и сделаем. Я буду наблюдать за фасадом дома. Марни проследит за домом с правой стороны, а Вокелль – слева. С тыльной стороны Мактавиш в дом не попадет. Я знаю это. Кто бы не заметил его, должен сразу же сообщить двум другим. У меня на дороге будет спрятана машина, мы поедем в Холстед, который находится в пяти минутах езды и позвоним из телефона-автомата. Все поняли? Хорошо. А теперь давайте выпьем.
Алонзо услышал, как из сифона несколько раз наливали воду. Затем с величайшей осторожностью он закрыл дверь, спустился по лестнице и покинул дом тем же путем, каким и проникнул в него.
Выйдя из дома, он быстрым шагом двинулся в сторону железнодорожной станции, улыбаясь про себя. У Клаузена была очень хорошая идея, но у мистера Алонзо Мактавиша – еще лучше. Час спустя, сидя за письменным столом своей квартиры на Эрлз Корте, после некоторого раздумья Алонзо написал три письма. Одно он адресовал мистеру Марни, другое – мистеру Клаузену, а третье – мистеру Вокеллю.
В четверг ночью великолепная луна освещала величественные башни дома Вон Хаттена в Марстеде. Была уже половина четвертого ночи. Бал окончился час назад. Скрючившись в густой траве, которая росла вдоль одной из сторон дома, Марни дрожал от холода и очень сожалел, что не взял с собой более теплую одежду.
Неожиданно к нему кто-то подошел. Он поднял глаза. Это был Мактавиш.
– Все в порядке, – произнес он улыбаясь. – Пошли.
Марни вскарабкался на ноги и последовал за Алонзо, который, делая большой крюк, направился к другой стороне дома.
– А как насчет Вокелля? – прошептал Марни. – Он же ждет с этой стороны.
Алонзо усмехнулся.
– Не беспокойся о нем. Я стукнул его по голове мешком с песком. Он сейчас в сарае связан и с кляпом во рту. Кто-нибудь выпустит его утром. Если ему повезет.
Они подошли к стороне дома, которую должен был прикрывать Вокелль, и Марни не без восхищения увидел тонкую металлическую лестницу, которая была приставлена к окну второго этажа. Алонзо приготовился взобраться по ней.
– За мной, – скомандовал он. – И ни звука.
Когда Алонзо исчез в окне, Марни взобрался следом и присоединился к нему. Он очутился в темном проходе.
– Давай мне руку, – сказал Алонзо. – Я не хочу включать фонарь. Я и так знаю дорогу.
Вместе они тихо пересекли проход и Алонзо ввел его в какую-то комнату
– Сиди здесь, – прошептал Алонзо, – и жди меня, пока я не вернусь. Нам придется попользоваться газовой горелкой, чтобы открыть сейф. Не шевелись и не шуми. Я мигом.
Марни сидел в темноте. Время шло, а Алонзо все не было, и когда прошло полчаса, Марни начал чувствовать себя неуютно.
Наконец, он решил идти. Алонзо обдурил его. Он был в этом уверен. Приглушенно ругаясь, Марни встал с кресла и начал тихо продвигаться в сторону двери. Внезапно он остановился как вкопанный. Он слышал, как кто-то дышал рядом. Марни стоял и внимательно прислушивался. Не было никакого сомнения, что кто-то был в комнате.
На лбу у Марни выступил холодный пот. Это место было не для него. Дыхание было каким-то напряженным, очень странным. Он вновь двинулся в сторону двери и, наконец, со вздохом облегчения нащупал дверную ручку. Он повернул ее и потянул дверь. Она была закрыта! Одновременно руку Марни, лежащую на дверной ручке, накрыла чья-то рука. Он обернулся и ударил кулаком в пространство. Другой человек вскрикнул и Марни, поперхнувшись, узнал голос. Он принадлежал Клаузену.
– Клаузен! – тяжело дыша воскликнул он. – Ты что здесь делаешь?
– А ты какого черта здесь делаешь? – пробормотал Клаузен. К ним присоединился третий голос. Это был Вокелль:
– Боже мой! Мы все здесь! – прошипел он.
Откуда-то из дальнего конца комнаты прозвучал голос Алонзо Мактавиша:
– Ведите себя тише, джентльмены, и не двигайтесь. В противном случае, вы разбудите весь дом. Полагаю, вы очень удивлены, встретившись здесь. Что касается меня, то после встречи с вами, я сильно удивляюсь на того подонка, который сказал, что среди воров существует понятие о чести.
Считаю, что вы хотите, чтобы я удовлетворил ваше любопытство, – продолжал он. – Хорошо, я сделаю это. Я видел, как вы все встретились на Корк-стрит, и пришел к заключению, что вы что-то затеяли не совсем хорошее. Я проследил за вами до дома Клаузена и подслушал, как вы замышляли напустить на меня Скотленд-Ярд, когда я приду сюда за ожерельем Вон Хаттена. Следующим моим шагом в этой игре, зная с какой шайкой продажных жуликов я имею дело, было то, что я написал каждому из вас письмо с предложением об индивидуальных встречах. Во время этих встреч я предложил поделить деньги, вырученные от продажи ожерелья, если каждый из вас будет моим сообщником в краже. И каждый из вас, зная, что другие будут находиться с другой стороны, согласился. Вы были полностью готовы к тому, чтобы продать друг друга за часть добычи.
Однако наш друг Клаузен совершил одну ошибку. Он был абсолютно прав, утверждая, что я побеспокоился о том, чтобы сфотографировать дом и его окрестности перед тем, как ограбить его. Более того, я приложил большие усилия, чтобы узнать его планировку. Вас может заинтересовать и то, что я стою в дверях потайного хода, ведущего из этой комнату наружу. Я проник через него сюда вскоре после окончания бала и забрал ожерелье из сейфа, который находится в этой комнате. Сейф все еще открыт. Затем я по очереди навестил каждого из вас, привел сюда и усадил в кресла. В этой комнате есть только одна дверь, но она заперта. А окон здесь вообще нет.