Он и две его жены, Кто-то за дверью, Леди из морга
Шрифт:
– Да, это действительно так.
– Вы познакомились с ним в Нью-Йорке?
Этот вопрос показался мне случайным; он задал мне его тем же вежливым тоном, что и все предыдущие. При этом он даже не смотрел на меня. Я был почти убежден, что все это мелочи, что он просто поступает в соответствии с полицейским ритуалом, обязательным в таких случаях. Но все же… Хотя я временно перестал беспокоиться об Анжелике, мне все еще было не по себе.
Стараясь впасть в такой же непринужденный тон, я сказал:
– Да, мы познакомились здесь, в Нью-Йорке. Ламб - знакомый моих знакомых
– Не могли бы вы назвать мне имя вашего общего знакомого в Европе?
– Охотно. Это Кэрол Мейтленд, - ответил я быстро.
– Но, к сожалению, я понятия не имею, где он сейчас находится и чем занимается.
– Так… - На лице детектива снова появилась эта учтивая, банальная улыбка. Он соскользнул с ручки кресла и подошел ближе к камину, как если бы хотел лучше рассмотреть картину.
– Мне кажется, это Бюффе [Бюффе Бернар (род. в 1928 г.) - современный французский художник, пишущий в реалистической манере. Бюффе последовательно выступает против всех направлений авангардизма.], я не ошибся?
– спросил он.
– Совершенно верно, - ответил я, немного растерявшись. "Что за странный полицейский?" - подумал я.
Трэнт, не переставая любоваться картиной, продолжал:
– Однако кое-что мы уже знаем. Правда, совсем немного, но все же… Вчера вечером, примерно около шести, Брауны постучали в квартиру Ламба и спросили, не желает ли он пойти с ними на вечеринку. Ламб ответил, что, к сожалению, пойти не может, так как условился с кем-то встретиться. Итак, в тот вечер он ждал кого-то… разве что ему просто не улыбалось провести вечер в обществе Браунов и он использовал такой предлог, чтобы отделаться от них.
Лейтенант Трэнт покончил, наконец, с инспектированием картины и повернулся ко мне. Сунул руку в карман пиджака, он немного помолчал, а потом сказал:
– Единственным предметом из всего того, что мы обнаружили в квартире мистера Ламба, показавшимся нам явно неуместным у молодого неженатого мужчины, является вот это, мистер Хардинг. Правда, я не думаю, что эта вещь покажется вам знакомой.
Он вынул руку из кармана, и я увидел, что он держит в пальцах кольцо моей матери, то самое кольцо с дельфином, которое я подарил перед нашей свадьбой Анжелике.
И тогда я еще отчетливей осознал, что этот человек может быть для меня опасен. Я еще не имел конкретных поводов для опасений. В его голосе не прозвучала даже самая легкая нотка подозрительности. Он смотрел на меня очень буднично и открыто, как один доброжелательный человек смотрит на другого, без профессионального недоверия. Однако я был убежден, что этот человек абсолютно не верит в то, что я говорю, как не верит и в то, что мы говорили ему сегодня утром.
– Кольцо, несомненно, дамское, - сказал я.
– Конечно, - согласился Трэнт и, помолчав немно-много, добавил: - По всей вероятности, память о ком-то. А может, оно досталось ему от бабушки - в то время такие вещицы были в моде.
Он сунул кольцо обратно в карман пиджака. Затем подошел своей
– Кроме всего прочего, мы нашли там еще и это, мистер Хардинг, - сказал он и с несколько преувеличенной осторожностью начал приподнимать край платка.
– Сам не знаю, почему я обращаюсь с этим так деликатно, ведь мы не нашли на нем никаких отпечатков пальцев, хотя искали очень тщательно. Но во всяком случае, как я уже сказал, мы что-то имеем. Он лежал на полу рядом с трупом. Его владельца мы установим без особого труда. А если мы его отыщем, то будем иметь важную улику.
Угол платка был откинут настолько, что я мог видеть, что находится внутри. Это был кольт сорок пятого калибра, старый, изношенный пистолет. И хотя я не думал о нем в течение трех последних недель, я узнал его сразу же.
Это был пистолет Анжелики.
Я слышал голос лейтенанта Трэнта, звучавший странно нереально, как если бы он был записан на запыленной грампластинке.
– Он очень старый. Куплен, наверное, в какой-нибудь лавке старьевщика. Разумеется, на это потребуется какое-то время, но в конце концов мы выйдем на след его владельца.
– Он коротко рассмеялся.
– Возможен, конечно, и такой вариант, что эта ниточка заведет нас в тупике и в конце концов окажется, что это сам Ламб приобрел его когда-то.
Он снова старательно завернул пистолет в платок и вложил в конверт, который затем сунул под мышку.
– Да… еще одно, мистер Хардинг, о чем я хотел бы вас спросить…
Я смотрел ему в глаза, напряженно думая о том, удается ли мне сохранять спокойное выражение лица. Он снова улыбнулся, но на этот раз его улыбка была почти сконфуженной.
– Скажите, пожалуйста, вы случайно не тот Уильям Хардинг, который написал роман "Жар Юга"?
Из всех возможных на свете вопросов это был тот, который я ожидал меньше всего.
– Да, - ответил я.
– Это я и есть.
– Вы уж простите меня, я отлично знаю, как навязчивы бывают поклонники и охотники за автографами… Однако признаюсь, что ваш роман я прочел три раза. По моему мнению, это один из лучших романов, написанных после войны.
– Он постучал пальцем по конверту и добавил: - Ну, у нас обоих не так уж много времени, так что я пойду.
– Он направился к двери и уже с порога кивнул мне.
– До свидания, мистер Хардинг!
– До свидания, мистер Трэнт.
Хотя дверь за ним закрылась, я все еще продолжал чувствовать присутствие этого человека в комнате. Кольцо Анжелики было обнаружено в квартире Джейми, и убит он был пулей из ее револьвера. Однако я абсолютно точно знал, что в те часы Анжелика не могла совершить преступление. Тем не менее Трэнт почти наверняка выйдет на Анжелику и установит, что пистолет принадлежит ей. И что будет тогда?
Я перестал думать о Трэнте и отправился на поиски Элен. Я нашел ее, как и ожидал, в детской, то есть там, где, по ее мнению, было ее законное место. Кухарка и кухня были настолько ниже ее достоинства, насколько Бетси, я и гостиная - выше.