Он (мой) Порок
Шрифт:
— Нет, Игнат, нет! Я устала говорить с тобой! Дай мне передышку!
Она меня умоляет. Взгляд серо-голубых глаз жалобный. И фальшивый, мать вашу!
Приблизившись вплотную, хватаю её за плечи.
— Ты меня хотя бы любила? — спрашиваю в лоб.
Но она не желает отвечать. Кусая губы, упирается ладонями мне в грудь в попытке оттолкнуть.
— Это простой вопрос, Лиз, — стараюсь говорить спокойно. — Ответь да или нет. Больше мне ничего не нужно.
— Нет! — тут же выпаливает она. — Нет, я тебя не любила! Была увлечена, потому что ты был моим первым.
Ярость мгновенно закипает в венах. Кровь пульсирует по телу, ударяя в пах! Меня возбуждает её мнимая ненависть. Лиза привыкла врать! И сейчас она тоже врёт!
Но самое ужасное, что я тоже вру! Самому себе! Потому что всё ещё влюблён в неё…
— Да, я был у тебя первым, — склонившись, шепчу ей в ушко. — А после меня? Сколько их было?
Меня начинает колотить от осознания того, что она была моей, а теперь нет! И была в чьей-то постели, а когда-то была только в моей. Злость овладевает всем телом.
— Много! — рявкает она, подсыпая угля в печь моего гнева. — Очень много! Так много, что я успела тебя забыть!
— О, правда? — ухмыляюсь, чувствуя яд на кончике языка. — Так я могу тебе напомнить, Лиз. Показать, как только я умею любить. Как только я могу владеть твоим телом и делать его отзывчивым, трепещущим, подчинённым.
— Ты не умеешь любить, Игнат, — её голос начинает дрожать, но она больше не вырывается. — Ты умеешь только трахать! Выбираешь себе жертву, играешь с ней, а потом подчиняешь себе! Делаешь порочной, как и ты сам!
— Тебе нравилось быть моей порочной игрушкой! — замечаю я с ухмылкой. — А когда я трахал тебя, ты просила больше и больше! Или ты не помнишь?
Звонкая пощёчина обрушивается на мою щёку. А потом ещё одна.
— Я не желаю тебя слушать! Оставь меня в покое! — Лиза рвётся в моих руках, как канарейка в клетке. — Я больше не твоя игрушка! Я не хотела ею быть!
Снова лжёт! И я так устал от её лжи…
Подхватываю её на руки и быстро иду ближе к воде. Туда, куда свет от здания не доходит. Как только мы попадаем в тень, укладываю её на камни, закрывая рот собственными губами. Она борется со мной, вновь пытается укусить, но мне становится на всё наплевать. Злость, возбуждение — как огненный коктейль, залитый в горло, лишают меня здравого смысла и возможности думать о чём-то ещё, кроме этого тела.
Схватив обе её руки, смыкаю их вместе и удерживаю своей левой. Правой задираю кофту под самую грудь. Лиза начинает пинаться. Кричит, когда я рывком опускаю её бюстгальтер вниз и впиваюсь, почти кусая её грудь и острый торчащий сосок.
— Игнат… Игнат, не надо… — крики превращаются в жалобные всхлипывания. — Не делай этого!
— Тогда скажи мне правду, — рычу я, стягивая её брюки вниз, обнажая трусики.
— Какую правду?! — отчаянно выкрикивает она, не переставая ёрзать в попытке вырваться.
— Скажи, что любила меня! Скажи мне это!
— Нет, я не стану! Я тебя ненавижу! — вновь лжёт со свойственным ей упрямством. — Отпусти меня!
— Ты не хочешь, чтобы я тебя отпускал, — отзываюсь тихо, смещаясь
Зубами оттягиваю трусики в сторону. Взору открывается её нежная, гладкая киска. Провожу по ней языком, и у меня тут же сносит крышу. Вкус Лизы отчётливо врезался в память. Я вылизывал её так часто, как только мог себе позволить. Тогда, три года назад, когда она была моей.
— Нет… — она глубоко и неровно дышит и взмаливается: — Не делай этого, пожалуйста!
Я держу её руки крепко и не позволяю двигаться. С наслаждением прохожу языком по мягкому клитору, а потом втягиваю его в рот. Лиза выгибается в спине, сама раздвигает ноги пошире, а с её губ слетает жалобный стон:
— Боже… Нет… Пожалуйста… Нет…
Даже сейчас она лжёт! Она умрёт, если я сейчас остановлюсь. Потому что вся течёт, сгорая от желания…
Посасываю её клитор, ощущая болезненное давление в паху. Чёрт… Мне хочется трахнуть её, но я не стану. Пускай попросит меня! И я знаю, что попросит! Не сейчас. Но очень-очень скоро. Я всё ещё владею её телом. Её разумом. Всем. Об этом говорит реакция её тела на мои ласки.
Вновь провожу языком по киске и углубляюсь внутрь её лона. Вторгаюсь языком, потом жадно вылизываю клитор и вновь вторгаюсь. Больше не держу её руки. Меняю язык на собственные пальцы и вторгаюсь в неё сразу двумя. Трахаю её рукой, а языком продолжаю лизать. На собственном члене уже выступает смазка, но я глушу в себе порыв стянуть штаны.
Лиза вцепляется в меня, зарывшись пальцами в волосы. Широко раздвинув ноги, двигает бёдрами в такт моим пальцам, сама насаживаясь на них.
Чёрт… У меня едет крыша. От её тяжелого дыхания. От того, как её соки текут по моей руке, и от того, как она продолжает твердить мне, что ненавидит.
Лгунья! Маленькая лгунья! Но теперь я знаю правду! Я всё ещё имею власть над мышкой!
Впрочем, как и она надо мной…
— Игнат, — с надрывом шепчет Лиза. — Игнат… Боже… прошу тебя…
— Проси! — выкрикиваю хрипло, доводя её до экстаза пальцами. — Проси меня! Умоляй! Чего ты хочешь? Чтобы я продолжил?
— Нет, — тут же выкрикивает она, продолжая двигать бёдрами.
Лгунья!
— Ты хочешь, чтобы я остановился? — спрашиваю, но не дожидаюсь ответа.
Лиза ещё сильнее вцепляется в мои волосы, ноготками царапая кожу. Глухо стонет, когда я добавляю третий палец и вторгаюсь в неё с новой силой.
— Ответь! Мне остановиться? — настойчиво переспрашиваю, хотя прекрасно знаю ответ.
Мышка упорно молчит, продолжая громко и часто дышать.
— Что ж… Может, и правда мне стоит уйти, — выхожу из неё, собираюсь встать.
— Нет, — надрывно выкрикивает она.
Крепко держит меня за голову, раскрываясь передо мной, ещё шире разводя ноги в стороны.
Мать вашу…
Вновь облизываю клитор, вхожу в неё пальцами… Сам почти на грани того, чтобы позорно кончить в штаны. Лиза дрожит в моих руках. Глотает ртом воздух, словно задыхаясь. А потом замирает, и с её губ слетает протяжный стон. Она кончает… А я резко поднимаюсь и смотрю на неё сверху вниз.