Он + она = катастрофа
Шрифт:
— Не плачь. Девица — профессиональная хищница. Уведёт любого.
— Любого. А выбрала моего.
Не было никаких сил заходить в каюту. Аня уселась на ступеньку и начала раскачиваться. Еще с детства была у нее одна дурная привычка: если думает-страдает, то, сидя, начинает раскачиваться вперед-назад, вперед-назад.
— Он же любил меня. Любил?
Элла Юрьевна воздвиглась за ее плечами.
— Любил. Помнишь, как у Цветаевой.
«Вчера ещё в глаза глядел,
А нынче — всё косится в сторону!
Вчера ещё до птиц сидел, —
Все жаворонки нынче — вороны!»
Аня
— Я глупая, а ты умён,
Живой, а я остолбенелая.
О, вопль женщин всех времён:
«Мой милый, что тебе я сделала?!»
Она встряхнула вино в бутылке и попыталась сделать глоток, но передумала.
— И слезы ей — вода, и кровь — вода,
В крови, в слезах умылася!
Не мать, а мачеха — любовь:
Не ждите ни суда, ни милости.
Обернувшись, Аня обнаружила столпотворение Цветиков. Проникнувшись чужим горем, они тоже начали всхлипывать. Не каждый без слёз выдержит подобный разворот души. А где-то дома сидят любимые и такие несчастные дочери. Ох, горькая женская судьба. Элла Юрьевна подхватила эстафету, оборонённую несчастной Аней:
— Спрошу я стул, спрошу кровать:
«За что, за что терплю и бедствую?»
«Отцеловал — колесовать:
Другую целовать», — ответствуют.
Плакали вместе, Цветаева разбередила с трудом зажившие, старые раны.
— Жить приучил в самом огне,
Сам бросил — в степь заледенелую!
Вот что ты, милый, сделал мне!
Мой милый, что тебе — я сделала?»
Таким необычным способом отпели и похоронили Анину любовь.
Солнечный луч пробрался через стекло иллюминатора и упал на лицо спящей девушке. Аня забормотала, прикрылась подушкой, потом резко отбросила её и села в разгромленной постели. Глаза не открывала, прислушиваясь к чувствам. В душе царил абсолютный покой.
— Круто, — выдохнула она. — Так вот ты какая, новая жизнь!
Первым делом Аня включила музыку. Пританцовывая, поднялась, приняла душ, выпила минеральной воды, — настроение, словно подстегнутое энергетиком, рвануло вверх.
— А не пора ли нам в бассейн? — натягивая купальник, вопрошала она стены. — Пора, — решила вопрос и вышла из каюты.
Она каждый год ездила на море и всякий раз замечала, что вода и загар творили чудеса с её фигурой и внешностью.
— Дамы, купаться! — Аня металась меж кают, выстукивая «цветикам».
— Выглядишь замечательно, — выдала комплимент теща с голубыми волосами и распахнула халат.
— Ад-делаида Филипповна, сногсшибательный купальник! Он откровенно розовый. Где вы отыскали такой цвет?
— Китайская военная тайна. Девочки, идём купаться?
Они успели поплавать в бассейне до завтрака. Массовый заплыв «цветиков», конечно, впечатлял, но самым интересным оказался момент погружения корпулентных дам в воду.
— Разойдись! — мощно трубили «цветики».
Немцы, по привычке, отступали, а чуть позже ловко разбегались. Бассейн выходил из берегов, когда великолепная семёрка с рёвом и грохотом падала в воду. Сам капитан явился, дабы самолично убедиться, что на теплоход провезли пушку. Часть обслуги трусливо спряталась, избегая участия в военных действиях.
Дмитрий Александрович отыскал Аню возле бассейна.
— Утро доброе. В город идти собираешься?
— Доброе. Собираюсь, с «цветиками».
— С кем?
— С тёщами-хулиганками. Мне с ними не страшно.
— Возьмите нас с собой. Мы тоже хотим никого не бояться.
— Тогда встречаемся в шестнадцать ноль-ноль. Добро пожаловать в наш клуб невозвращенцев.
Дмитрий ухмыльнулся и полез в бассейн играть с Аделаидой Филипповной в мячик.
В ресторане столик Валдиса и Ани пустовал. Она ушла к тёщам, а прибалтийская троица, опасаясь дежурного непотребства, завтракала в каютах. Впрочем, никто не страдал от их отсутствия. Аня с удовольствием запивала булочку чаем, прислушиваясь к разговору дамочек.
— Мы должны отдохнуть так, чтобы помнилось всю оставшуюся жизнь, — вещала Элла Юрьевна. — Когда ещё глупые зятья отправят нас в столь дорогое путешествие.
— Займемся подводным плаванием? — загорелась сиреневая тёща. — Голосуем: кто за, поднимите руки.
Четырнадцать рук взметнулось вверх.
— Единогласно, — радовалась Элла Юрьевна. — Девчонки, вы такие отчаянные. Решено, пойдём ко дну завтра. А сегодня мы отправляемся на прогулку в город. Я пока не прочувствовала Дубай.
Аню распирала жажда деятельности. Она резво выскочила из-за стола, энергично развернулась и наткнулась на Ярославу. Сестрица Дмитрия Александровича тихо вскрикнула, шлёпнувшись на свободный стул.
— О-о, Ярослава, прост… — завела Аня покаянную речь.
— Вы здесь абсолютно ни при чём, — горячо возразила Ярослава. — Я всегда была пугливой и слабой. Хотела бы и я стать вами. Нет! Такой, как вы.
— Как я? — Аня с трудом верила в свою популярность.
— Аня, вы можете называть меня Славой? И на «ты».
— На «ты». Слава, ты бы хотела научиться танцу живота? Мы в Эмиратах.
— У-ужас. Не-ет. Хочу. С утра мечтала разучить танец этого …живота.
Ярослава подхватила Аню под руку, и девицы отправились вылавливать тренера по восточным танцам. Последующий час оказался весьма познавательным: старательные ученицы повторяли за инструктором отдельные движения, которые впоследствии должны слиться в прекрасный танец. По окончанию тренировки все части тела вращались сами по себе. Вихляющейся походкой, давясь от смеха, приятельницы покинули танцевальный зал.
— Дима говорил, что мы пойдем в город с теми крупными дамами.
— С тещами, — подтвердила Аня. — Прогулка будет незабываемой.
Без четверти пять экскурсионный автобус привез компанию из двенадцати человек в центр города. Костяк группы составляли «цветики» в количестве семи человек, к ним примкнули Аня, Дмитрий, Ярослава с помятым супругом и очкарик из налоговой. Туристы шагали целеустремлённо, народ перед ними почтительно расступался, обтекая по бокам пёстрое сборище. Аня с восхищением таращилась на красочные витрины магазинов, но в какой-то момент она крутанулась вокруг своей оси, замерла на месте и хмыкнула. Об неё тут же споткнулся Дмитрий.