Он тебя не любит(?)
Шрифт:
Но несмотря на все это, где-то на интуитивном, подсозательном уровне, Эву не покидало ощущение, что хоть она и попала в сказку, долго это продолжаться не может. И совсем не удивилась, когда вечером после ужина зазвонил телефон. Макар ответил на звонок, и по мере того, как он слушал, с его лица стекали умиротворение и покой, а само лицо превращалось в серую застывшую маску. И когда он отнял от уха телефон, Эва с трудом подавила рвущийся крик.
Ей хотелось чтобы все стало как раньше, чтобы не было этого звонка, потому что отчетливо поняла, что именно сейчас ее жизнь раскалывается на две части. Но как раньше
— Это Вероника, жена отца. Он в реанимации, обширный инфаркт. Я должен ехать, Эва.
— Мне поехать с тобой? — спросила она с надеждой, но Макар отрицательно покачал головой.
— Нет, не нужно, будь дома. Никто не знает, сколько я там пробуду. Ложись спать.
Он ушел, поцеловав ее на прощание, но все равно, когда за ним закрылась дверь, Эве показалось, будто это с грохотом лязгнула металлическая решетка ее персонального подземелья.
Глава 13
Макар не вернулся и на следующий день. Отписался ночью, что он у отца в клинике, пусть Эва не волнуется и ложится спать. Она легла, но засыпать без Макара было непривычно, Эва сама не ожидала, как быстро она стала настолько зависимой. Еле уснула, зато утром проспала чуть ли не до двенадцати дня.
Делать было абсолютно нечего, учеба закончилась, как раз начались каникулы, заказов было мало. Макар косился на ее подработки, пока не вмешивался, но ясно давал понять, что не поддерживает ее стремление зарабатывать таким образом. Развиваться, заниматься в свое удовольствие и совершенствоваться — да, поддерживал, а бегать с фотокамерой полдня, щелкая молодоженов, считал пустой тратой времени.
Денег Эве выделялось более чем достаточно, да Макар вообще ее не ограничивал, просто отдал свою карточку, но она не могла себя заставить тратить оттуда больше, чем ей позволяла совесть. И втихую продолжала понемногу подрабатывать. Но сегодня все валилось с рук, ничего не делалось, а от Макара по-прежнему не было никаких вестей. И к вечеру Эва сдалась, набрала его сама.
«Сейчас абонент находится вне зоны действия сети…» Эва опустила трубку. Телефон Макара разряжен, но не может же он сидеть безвылазно в клинике, тем более, если старший Демидов в реанимации. Промучилась еще час, а потом вызвала такси и поехала к дому Демидовых. Ей просто узнать, что с Макаром все хорошо, и она сразу поедет обратно.
Особняк Демидовых Эва видела только на фотографиях, но там он не казался таким огромным. Ее пять раз проверили пока впустили в дом. Не дом, дворец. Эва вообще хотела просто спросить охранника о Макаре и уехать, но тот доложился кому-то по связи, и Эве сказали — приказали! — следовать дальше.
Она только успевала озираться вокруг, чувствуя себя не то что букашкой, соринкой на фоне такой финансовой мощи. Навстречу вышла умопомрачительной красоты молодая стройная женщина, на первый взгляд она вполне могла сойти за Эвину ровесницу.
— Извини, что заставила тебя тащиться сюда, — начала она без предисловий, — но охота была посмотреть, вся их тусовка о тебе гудит, а просто так Макар тебя не привезет. Я Вероника, привет.
— Здравствуйте, — Эва не ожидала такого напора и смутилась, — почему же не привезет, то есть привез бы, конечно, если бы захотел меня познакомить с вами… Я Эва. Эвангелина, —
— Захочет, жди, — фыркнула та, — было б с кем знакомить. С отцом может быть, а я так, пустое место. Да ты проходи, кофе или чай?
— Я поеду, мне Макара найти надо, — мотнула было головой Эва, но Вероника вцепилась ей в руку.
— Что его искать, на квартире он на старой, где Рома с семьей до меня жил, там пол их тусовки, они же одноклассники, он ключи взял, говорит, свои найти не могу. Побудь со мной хоть немножко, Эвангелина, мне так тоскливо, хоть волком вой. Я с Ромой посидеть хотела, так Каролинка дома, ей тоже самой страшно.
И она поволокла Эву в дом.
— Думаешь, я не знаю, что они обо мне говорят? — усмехнулась Вероника, отпивая из чашки. Они сидели в гостиной, в которой вполне можно было устроить зал ожидания железнодорожного вокзала. — «Голожопая» и «позаборная» это самое мягкое, что я слышала. А мы уже больше десяти лет вместе, скоро с его первой женой сравняемся.
Эва прекрасно знала, она достаточно наслушалась, не от Макара, конечно, а еще живя в доме Бессоновых. Но и хорошего от Макара она тоже не слышала о мачехе, он если и говорил, то говорил об отце.
— Я не собираю сплетни, Вероника, а что касается Макара, он ни разу не позволил себе ничего в ваш адрес, — попыталась Эва оправдаться.
— Макар хороший мальчик, только правильный очень, — грустно сказала Вероника, и Эва хлопнула глазами. Не так она представляла себе роковую женщину, разрушившую первый брак Романа Демидова. А та тем временем продолжала: — Они такие, Демидовы, сами себе устанавливают правила и твердо им следуют, а если случается их нарушить, только держись, — она устало махнула рукой, — сами себя съедят. И тебя вместе с собой.
— Почему вы так думаете? — тихо спросила Эва.
— Я не думаю, Эвангелинка, я знаю. Рома в меня влюбился, ты не представляешь, что это было, у него совсем мозги отшибло. Меня обвиняют во всех бедах, но я тогда была совсем девчонкой, молоденькой, вот как ты. Только-только в модельное агентство пришла, а тут мне цветы охапками, бриллианты, рестораны, ну как тут устоять? А главное, обожание, Рома это умеет. Конечно, я сдалась, но я не уводила его из семьи, это было его решение.
Эва сидела как оглушеная. Вероника могла быть трижды стервой, но она любила своего мужа, это было видно невооруженным глазом. У нее дрожал голос и блестели глаза, когда она о нем говорила, а имя Демидова она произносила с придыханием. И еще Эве подумалось, что наверняка она сама точно так же говорит о Макаре.
— Макар считает меня виновницей всех бед, но разве я наливала Марии Демидовой виски, разве я ее спаивала? — тем временем продолжала Вероника. — Если сейчас… Если Ромы не станет, это мне тоже нужно спиться? У меня есть дочь, я нужна ей, даже если бы Рома бросил меня, я бы все равно жила ради дочери. Но меня сделали крайней, и знаешь что самое обидное? Что Рома тоже подсознательно так считает. Он винит себя в смерти Маши, но и меня тоже, и для него та семья до сих пор на первом месте. Я знаю, что он любит Каролинку, но сын для него это все, он на него молиться готов. Я думаю, — она понизила голос, — что он терзал себя и уничтожал, вот и довел до инфаркта.