Он тебя не любит(?)
Шрифт:
Но за обедом Макару позвонили, он слушал с поджатыми губами, а потом начал одеваться.
— Мне все же нужно съездить в офис. Жди, я постараюсь не задерживаться. У нас сегодня ужин и фильм, сама выбери какой, а я заеду в ресторан, чего бы ты хотела?
— Тебя, и много, — она прижалась к пахнущей груди и потерлась носом о такую же пахнущую шею. — А ужин я приготовлю, ты только приезжай поскорей.
Он вернулся позже чем обещал, но когда Эва увидела большой букет роз, вплывший в комнату впереди Макара, онемела. Почему-то показалось, что именно сегодня что-то должно произойти, Макар признается ей в любви, а может, даже сделает
Она взяла букет и сама потянулась к Макару за поцелуем. Он целовал ее неторопливо, словно растягивая удовольствие, и ей так захотелось сказать ему, что она его любит. Что никого не сможет так любить. Вбирая в себя полностью, без остатка и не требуя ничего взамен…
Эва тоже приготовила Макару подарок, комплект кружевного белья, ему нравилось, когда было много кружева. И здесь его было много тонкого, как паутинка, сквозь которое все видно, Мак с такого с пол-оборота заводится, она проверяла. Эва совсем недавно купила комплект в одном из тех магазинов, куда он ее возил, и еще не успела испытать его на Макаре. На свои деньги купила, белье дорогое, но ведь теперь ей их и тратить не на что. А брать его деньги она по-прежнему не могла, разве что на еду.
Она испробует его за ужином, когда Мак разольет вино, Эва подойдет к нему и незаметно потянет поясок шелкового халатика-кимоно. Она даже почувствовала, как шелк скользит по ногам, представила глаза Макара, и внутри свился сладкий узел. А может он сейчас сам все увидит,
Внезапно тишину прорезал сигнал домофона, и Макар с трудом оторвался от Эвы.
— Не знаешь, кто это может быть?
Она покачала головой, в душе молясь, чтобы это просто ошиблись дверью. Но не повезло. В открытую дверь ввалилась — именно ввалилась, а не вошла, — зареванная, взлохмаченная Алена. И на душе у Эвы будто кто скребком зацарапал, засаднило, запекло, предчувствия чего-то неотвратимого холодными щупальцами сжали сердце. Так было, когда ей из больницы позвонил лечащий врач, чтобы сказать, что мамы больше нет. Эва сразу все поняла по одному его «Здравствуй, Эва».
— Эва, где Макар? — Алена смотрела затравленным взглядом, она казалась слишком хрупкой и беспомощной даже рядом с Эвой.
Эве захотелось взять сестричку за красиво разметавшиеся по плечам пряди и вывести — лучше волоком — прямо на улицу. Но сестра уже увидела Макара. Эва не ожидала от нее такой прыти, та красиво упала Макару на грудь и простонала:
— Он изменил мне, Мак, изменил со своей секретаршей. Я сама видела…
Эва развернулась и ушла в комнату. Забрала розы и направилась в кухню, нужно было подрезать цветы и найти вазу. По пути доносилось обрывочное: «А то ты не знала, какой он кобель, Аленка…», «Что мне делать, Мак, я закрываю глаза, а передо мной эта сцена!» и глухие рыдания. Макар успокаивал Алену, а Эва сама была готова разрыдаться от так нагло и беспардонно разыгрываемой перед ними вселенской скорби.
— Эвочка, ты не сделаешь Алене чай? — заглянул в комнату Макар.
— Нет, — конечно, она старалась сдерживаться, но видимо, выходило не очень.
— Эва, ты что? — Макар подошел и приобнял ее за талию. — Она же твоя сестра. Ей сейчас плохо, он пришла к нам…
— К нам? — удивилась Эва. — Она на меня даже не взглянула. Она к тебе пришла, Макар. Вот ты ее и принимай.
Неожиданно Мак улыбнулся, наклонился и поцеловал ее в плечо:
— Мне нравится, что ты ревнуешь, Эвочка. Пусть она успокоится, и я отвезу ее домой.
«А что, на такси она сама не доедет?»
Эва посмотрела в его глаза и с тоской поняла, что комплект им сегодня не понадобится.
Макар повез Алену в гостиницу, та наотрез отказалась возвращаться домой, хоть муж ее искал, звонил Макару, Алене звонил, Эва сама слышала. О такси она больше не заикалась — зачем, Мак все равно ее не послушает. Его не было довольно долго, за это время полгорода можно было по отелям расселить.
Эва легла спать, она старалась уснуть, чтобы показать Макару, насколько это все ей безразлично. Но сон, как назло, не шел, она даже колыбельную сама себе попыталась спеть, как мама в детстве пела. И только хуже сделала, воспоминания накрыли с головой, а ведь Эва считала, что она справилась со своей тоской, и у нее даже неплохо получалось.
Сейчас, лежа одна, в этой огромной кровати в огромной квартире, она казалась себе здесь совсем лишней. Мелкой и незначительной. Макар очень хорошо к ней относится, но как будто не воспринимает всерьез. Он не ищет в ней сочувствия, не советуется — все правильно, что может посоветовать пигалица вроде нее? Но… Зачем тогда? Только ради секса? Но разве люди живут ради секса? Особенно, ради такого, каким он стал с тех пор, как Мак возглавил компанию отца.
Тут же стало жалко Макара, стоило вспомнить, каким уставшим тот возвращается и как лежит иногда, уставившись в потолок. Внезапно захотелось вернуться в самое начало их отношений, казавшееся теперь счастливым и безоблачным.
Эва обняла себя руками и свернулась клубком. Вдруг очень остро ощутилось собственное одиночество — с тех пор, как она перебралась в столицу, она как на необитаемом острове. Разве может человек быть настолько… ненужным? Как будто есть знакомые-приятели, та же Ира, хоть и разладились у них отношения, и родственники есть, и… Макар? Есть ли у нее Макар?
Так захотелось, чтобы у нее был кто-то по-настоящему родной, кто любил бы ее, нуждался в ней, кому бы она была нужна всегда, «и в горе, и в радости». Если бы Макар захотел стать таким!..
Щелкнул входной замок, и Эва замерла, зажмурившись. Макар бродил по дому, а потом зашел в спальню и остановился на пороге. Долго стоял, она совсем дышать перестала, а он все стоял, и она чувствовала, смотрел на нее, затем подошел к окну.
Можно было сделать вид, что проснулась, встать, подойти, но она боялась, отчаянно боялась услышать и ПОНЯТЬ, Эва точно знала, что если Макар ей изменил, она узнает сразу. Потому и лежала, изображая спящую, даже когда тот подошел и склонился над ней. Провел легонько по щеке костяшками пальцев и ушел в душ.
Она лежала, по-прежнему свернувшись в клубок, когда кровать рядом прогнулась, знакомый и родной запах окутал ее облаком, и Эва едва удержалась, чтобы не «проснуться». Не успела, Макар придвинулся ближе, осторожно просунул под нее одну руку, второй беря в захват и зарываясь в волосы.
— Эвочка… — прошептал сам себе, носом втягивая ее запах, и мир неожиданно вернулся обратно, обретя прежние краски и запахи. Ни одиночества, ни необитаемого острова.
Может, она все себе напридумывала? Может, она нужна Макару, тогда все равно, пусть, ей больше никто не нужен. И следом пришла шокирующая мысль — когда она успела стать настолько зависимой от одного единственного человека?