Он тебя не любит(?)
Шрифт:
— Эвангелина, тебя просят выйти, — визажист Светочка тронула ее за плечо, Эва обернулась и увидела в дверях мужчину в черном костюме. «Люди в черном» здесь, неужели?.. Сердце вдруг подпрыгнуло и застучало как сумасшедшее.
Она постаралась взять себя в руки, хотя первым желанием было спрятаться под стол туда, где стояли туфли. Ямпольский пришел и просит ее выйти, неужели это правда, что он уже определился с выбором, не зря разнесли новую сплетню?
— Арсен Павлович, вы? — ей даже не пришлось изображать удивление, напротив, приходилось его слегка замаскировывать.
— Я пришел пожелать тебе удачи, Эва.
Она стояла как дура и мяла в руках складку платья, ну почему бы не выдать что-то такое умное и заковыристое? Так нет, только и смогла пробубнеть: «Спасибо».
— Я буду болеть за тебя, — снова кривая полуулыбка, и снова захотелось схватить его за руку, дернуть изо всех сил и крикнуть: «Улыбнись! Ну улыбнись же по-настоящему! Разве ты не умеешь?»
К счастью, крикнуть она могла разве что в спину, да и то охранникам, потому что Ямпольский уже был на середине коридора, вышагивая, как обычно, в плотном кольце охраны.
Эва вышла на сцену, залитую светом огромных софитов, и едва не ослепла. С другой стороны, может это к лучшему. Когда не видишь людей, не видишь их лиц, совсем не так страшно. Она немного осмелела и внезапно почувствовала его взгляд. Арсен не сводил с нее глаз, Эва откуда-то знала это абсолютно точно, и как ни странно, именно этот взгляд придавал ей уверенность. Она распрямила плечи, вскинула голову и смело ступила на сцену.
Зато обратно в гримерку еле плелась, единственной мыслью было снять с себя проклятые туфли.
— Ни фига себе! А это кому?
— Казариновой, кому же еще.
Возмущенный возглас заставил Эву поднять глаза, у ее столика стояла корзина настолько роскошных белых роз, что ей даже визитка отправителя не требовалась. Но Эва все же потянула за картонный уголок, торчащий между бутонами. «До встречи в Париже» Она провела пальцами по шелковым лепесткам и сжала визитку в ладони.
И все равно ее победа оказалась неожиданной. Эва растерянно хлопала глазами, когда Навроцкий лично надел на нее корону победительницы и продолжала моргать, пока награждали победительниц в других номинациях. А потом она увидела поднимающегося на сцену Ямпольского, который лично вышел поздравить победительниц.
Ее глаза сияли, Ямпольский стоял у верхней ступеньки, Эва повернулась к нему, и вдруг почувствовала, как левый каблук будто исчезает, нога подворачивается, и она начинает падать на спину. Но упасть ей не дал крепкий захват за запястье, а потом она взлетела в воздух, как пушинка, и не успела испугаться, как ее уже подхватили сильные руки.
Она узнала Ямпольского по бархатному аромату от Армани, он осторожно держал ее на весу и прижимал к груди, даже сквозь ткань дорогого костюма чувствовалось, как напряжены его мышцы. Она чуть не полетела вверх тормашками на глазах у стольких людей! Хороша королева! Какой стыд!
— Простите, — прошептала она, было ужасно
— За что простить? — спросил Ямпольский, практически не двигая губами. — У тебя каблук срезан, я едва успел тебя поймать.
Она охнула и закрыла лицо руками.
— Не вздумай! — услышала она возле самого уха. — Не позволяй им украсть у тебя победу, Эва!
Ямпольский уже спустился со сцены, охрана взяла их в кольцо, и он шел, как будто так и надо, как будто так и было задумано, что основатель конкурса уносит на руках победительницу.
Неужто ей правда подпилили каблук? Эва слышала о таком, но не верила, что кто-то из девчонок на то способен. Хотя, если вспомнить все колкости и шпильки, которые ей отпускали… Другое дело, что Эва никак на них не реагировала, но сейчас слезы снова подступили совсем близко.
— Успокойся, все хорошо, — как почувствовав, повторил Ямпольский. От него исходила и словно передавалась его уверенность и спокойствие.
Эва обвила руками крепкую шею и затаила дыхание, ее охватило удивительное чувство защищенности. Было хорошо и спокойно в руках мужчины, который нес ее с невозмутимым видом сквозь толпу журналистов и телевизионщиков.
Он вошел в гримерку и усадил Эву на стул, в сам присел на корточки и снял с ноги туфель. Каблук был сломан, но очень ровно, Ямпольский прав, его аккуратно подрезали с внутренней стороны, чтобы сразу не бросилось в глаза. Эва опустила голову, чтобы не было видно закапавших слез.
— Выясни, кто это сделал, — Арсен повернулся к одному из охранников и отдал ему туфель, а потом наклонился к Эве совсем близко и снял тыльной стороной ладони с ресницы прозрачную слезинку. — Не стоит плакать из-за такой мелочи, Эва, да и плакать здесь нужно не тебе. Поехали, я отвезу тебя домой.
Она заглянула в сузившиеся и потемневшие от гнева глаза, и на миг ей показалось, что оттуда на нее смотрит хищник, затаившийся перед опасным прыжком. И почему-то ей совсем не было страшно. Наверное, она сильно устала. Или просто сошла с ума.
— Выбирай.
— Что выбирать? — Лика от страха сделалась такой белой, что даже искусственный загар не спасал.
— Опору моста, в которую тебя закатают, — скучным голосом сказал Алексей, начальник охраны Ямпольского.
Эва подалась вперед, но Арсен метнул в ее сторону предупредительный взгляд, и она притихла. А тот молчал, просто молчал и смотрел на насмерть перепуганную девушку, стоявшую посреди кабинета.
Лика поначалу от всего открещивалась, пока Алексей не продемонстрировал видео, где она шла по коридору, озираясь как воришка, а потом вошла в пустую гримерку и через десять минут выскочила, выбросив в урну сапожный нож, который специально купила накануне. И тогда ее как прорвало.
— Да! — зло крикнула Лика, размазывая слезы. — А вы думали, это так легко проглотить, что какую-то выскочку за уши тянут в финал? Да вы посмотрите на нее, ни рожи, ни кожи. И что бы ей сделалось, подумаешь, ногу подвернула! Зато в следующий раз будет знать.