Он тебя не любит(?)
Шрифт:
— Видео? Какое видео, ты о чем?
И ее как прорвало. Эва была даже рада выплеснуть на Макара все, что скопилось за эти годы, что мешало и мучило. Реагировал Макар… странно. Молча выслушал о домашнем порно-ролике, при упоминании о беременности жены непонятно выгнул бровь, а когда она сказала, что сестра собиралась отнять ребенка и грозилась опекунским советом, лишь поморщился.
— Вот как, значит она приезжала к тебе, — сказал он тоном, в котором Эве послышались на удивление незнакомые нотки. Нехорошие, — и деньги тебе одолжила? Послушай,
— Нет, Макар, — Эва покачала головой и сделала шаг назад, — никуда мы не поедем. И разводиться я не буду, Арсен хороший муж и прекрасный отец.
— И что? Алена, возможно, шикарная жена, — Мак снова подошел вплотную, — для кого-то. И мне похер. Мне ты нужна. А если нет, пусть меня лучше твой Ямпольский застрелит, я больше не хочу без тебя, не могу… — он дернул ее на себя и заговорил, рвано выдыхая слова, как выплевывая, — ты же тоже любишь меня, Эвочка, по глазам вижу. Никогда не понять тебя было, а сейчас все видно. И хочешь меня так же.
— Нет, Макар, — попыталась она увернуться, — я тебя больше не люблю.
И тогда он толкнул ее к стене, навалился сверху и вдавил кисти рук в стену.
— Проверим?
Дрожь, такая забытая, такая сладкая пронзила ее, пыхнула жаром, затопила все внутри, а потом ринулась вниз. В мозг билось, что надо уйти, стряхнуть с себя этот так не вовремя охвативший трепет, прогнать проклятое желание, замороженное на столько лет, — как там Арсен сказал, замороженная ледышка?
Но было поздно, Макар понял, его глаза вспыхнули, он приблизил лицо почти вплотную, и Эва ощутила, как его пробирает до самого основания:
— Целуй меня! — потребовал он.
Ее губы сами искривились, подбородок дерзко вскинулся, и не она, а что-то внутри нее сказало:
— Тебе надо, ты и целуй.
Эва решила про себя, что если он вопьется губами, даже раздумывать не станет, в пах коленом, как учила Кристинка, и на выход. Но Макар неожиданно отстранился, поднес к губам ее ладошки и, не спуская с нее горящих глаз, начал целовать кончики пальцев. По одному. Так начиналась их излюбленная прелюдия к долгому, затяжному, изматывающему, но такому крышесрывательному сексу, что у нее невольно задрожали колени.
Макар подхватил ее за талию и усадил на поручень, и она больше не могла и не хотела сопротивляться, обхватила его ногами и сама начала целовать, вспоминая его вкус, его руки, его страсть, которая обрушилась на нее, унося остатки разума.
Ничего не забылось, все было как и раньше, их тела понимали друг друга с полуслова, сколько раз они занимались любовью в самых неожиданных местах! Макар всегда выбирал платья, в которых юбка обеспечивала беспрепятственный доступ к телу, и сегодня, будто нарочно, на ней было такое же платье.
Его руки тут же нашли разрез, с плеч платье сползло само, и когда Макар приник губами у обнажившейся груди, Эва с тягучим стоном выгнулась ему навстречу. Она снова могла любить, ее тело ликовало, отзываясь на каждое движение губ, языка, пальцев, и охватившее обоих исступление было настоящей жаждой двух изголодавшихся безумцев.
В этом безумии где-то внутри ясно слышался прерывистый шепот:
— Девочка моя… моя девочка…
— Все, теперь я точно знаю, больше ты меня не обманешь, — он кусал ей мочку уха, а Эва, приходя в себя, с ужасающей ясностью понимала, что натворила.
Вырвалась из оплетавших ее рук и отскочила в сторону.
— Нет, Макар, пожалуйста, забудь, что здесь было. Мы ошиблись, мы не должны были…
— Успокойся, Эвочка, — он и правда был спокоен, это Эву трясло, — никакой ошибки, я люблю тебя, ты любишь меня, мы будем вместе. Об остальном не беспокойся.
— Стой, — крикнула Эва, вытягивая перед собой руку, — не подходи ко мне. Прошу тебя, Мак, мы уже достаточно наделали глупостей. Не преследуй меня, пожалуйста, я хочу уйти.
— Эва, что ты говоришь, — начал Макар, но она не слушала, подхватила полы платья, и метнулась к двери. Вбежала в лифт, ударила по кнопке, Макар не успел буквально на долю секунды, двери закрылись прямо перед ним, и лифт поехал вниз. Она слышала, как Мак громко матернулся и побежал, а сама в это время пыталась хоть как-то привести в порядок сбившуюся прическу.
Внезапно лифт остановился через этаж, Эва ступила на выход и отшатнулась. Напротив распахнутой двери ее ждал Арсен.
Она попятилась было обратно, но он шагнул в лифт, схватил ее за локоть и вытащил наружу.
«Он меня просто убьет или куда-то вывезет?» — промелькнуло и пропало, Эва подняла голову и постаралась насколько можно твердо вынести его взгляд. Получалось плохо. Арсен смотрел на нее, и ничегошеньки в этом взгляде было не разобрать. Она ожидала всего — брезгливости, презрения, злости, — но ничего, просто пустота. Ледяная.
— Ответный ход? — процедил муж, не выпуская ее локтя.
Эва ничего не ответила, ей казалось, она видит внутри него сжатую пружину, которая стрельнет, стоит вымолвить хоть слово. Арсен перехватил ее, разворачивая от себя, как вдруг его голова дернулась, он оттолкнул Эву в сторону и развернулся, выбрасывая руку вперед.
— Отпусти ее, слышишь? — Макар стирал с губы кровь, Ямпольский становился в стойку, а Эва в страхе сползала по стенке вниз.
Охрана метнулась к Макару, но Арсен хрипло крикнул:
— Я сам, оставьте его, — и проговорил, уже обращаясь к Макару: — Люблю учить наглых нарывающихся ссыкунов.
— Похер, что ты там любишь, Эва моя, и она уйдет со мной.
— А ты ее спроси, — у Арсена тоже кровила губа, он вытер подбородок ладонью, — спроси ее, с кем она пойдет.
Они оба посмотрели на вжавшуся в стену Эву.
— Она меня любит, — упрямо повернулся к нему Макар.
— Дурак ты, Демидов, — спокойно ответил Ямпольский, — она пойдет туда, где спит ее ребенок.