Она будет жить с нами

Борн Амелия

 В общем, картина была ясна. Каблуков, воспользовавшись бедственным положением девушки, купил себе трофейную жену и посадил ее на цепь домашнего быта ждать его каждый день у порога. Он так и не понял, какая яркая, талантливая и перспективная спутница жизни ему досталась. Ко всему, этот похотливый козел ее совершенно не ценил, как и многие деграданты его круга считая, что настоящему мужику, да еще и при бабле, можно все. 

Конечно, я тоже был далек от святости, но купать в таких помоях Ульяну… Этого я понять не мог и не хотел.

Машина

с водителем, высланная за мной Алексеем, приехала быстро. Причем настолько, что у меня даже закралось подозрение, что она все это время стояла где-то за углом. Впрочем, так оно могло быть и на самом деле - город у нас не так чтобы маленький, но и не слишком большой. 

Вознесенский встретил меня самолично у входа. Я подняла глаза на вывеску, в темноте ночи горящую золотым неоном - «Млечный путь». 

Привет. Пойдем туда, где потише. У нас закрытая вечеринка, друг женился, - сказал он, помогая мне выйти из машины и, не отпуская руки, увлек за собой в полумрак парадного входа. 

Снова свадьба, снова «Млечный путь», снова его хозяин и фейерверк непрошеных чувств. Дежавю оказалось настолько острым, что на мгновение мне показалось, будто между тогда и сегодня не было пропасти длиною в год.

Рабочий кабинет Вознесенского оказался уютным и ничем не выдавал своей принадлежности к ночному клубу. Спокойная серо-синяя гамма. Стандартный для деловых задач набор мебели. Разве что прямо у входа, по левую руку, отгороженная сквозным стеллажом зона отдыха. Большой, обтянутый дымчатым велюром угловой диван, низкий столик из черного стекла и пара кресел. 

На этот диван меня и усадили. Сам Вознесенский расположился чуть сбоку напротив, на угловой части. Вот и получалось, что находились близко, но в то же время вроде бы выдерживая необходимую дистанцию. 

– Что у тебя случилось?
– прозвучал закономерный вопрос, на который я так и не знала, что ответить. 

– Я ушла из дома. 

Пожалуй, на данный момент это лучше всего описывало происходящее. Вдаваться в подробности, особенно перед мужчиной, в глазах которого я хотела выглядеть какой угодно, только не жалкой казалось невыносимым. 

– В каком смысле ушла? Насовсем?
– целеустремленно допытывался Алексей с таким выражением лица, словно надеялся на мое подтверждение. 

От овладевшего мною волнения прострелило висок и я, болезненно поморщившись, растерла его пальцами. 

– Мы можем не говорить сейчас об этом? Пожалуйста, - умоляюще посмотрела на Викинга. 

Тот разочарованно вздохнул, но настаивать не стал. 

– Чем я могу тебе помочь? 

– Ты уже помогаешь.
– Чувство благодарности оказалось таким острым, что на мгновение от него перехватило дыхание. 

– Я рад, что ты позвонила. Выпьешь что-нибудь?
– прозвучавшее откровение быстро сменилось вопросом, снижая градус накала. 

Постепенно звенящее меж нами напряжение нарастало, отрезая от посторонних звуков, которые слабо, но доносились

из главного зала, где шло торжество. Каким-то невероятным образом даже тот кошмар, в который вдруг превратилась моя жизнь, начинал казаться нереальным, пустым и бесконечно далеким. Я видела только Викинга, словно он стал тем якорем, зацепившись за который я могла быть уверена, что меня не унесет вниз по течению, где я неминуемо разобьюсь о скалы. 

– Разве что пустырник плюс корвалол, взболтать, но не перемешивать.
– И хихикнула, представив себе подобный коктейль в винной карте клуба. 

– Может, Бейлиз? Любишь ликер? 

– Лучше крепкий чай. И так и быть, можешь добавить туда немного своей огненной воды. 

Алексей засмеялся. Приятный бархатный смех отозвался во мне толпой мурашек. 

Какое-то время мы в уютной тишине пили свои напитки. Даже молчать с Вознесенским было как-то легко и спокойно. 

Момент, когда он оказался совсем близко и я, прижавшись к нему боком, положила голову на широкое крепкое плечо, потом вспоминался так, словно проступал сквозь дымку.

Пульс мгновенно сорвался в сумасшедший галоп, и наверно, я должна была в возмущении отстраниться, но… Как и тогда, год назад, происходящее ощущалось как нечто единственно верное. 

Обхватив мою голову за затылок, Вознесенский осторожно потянул ее назад, побуждая сильнее откинуться на мягкую спинку и, не мешкая, накрыл мои губы в жадном, даже каком-то лихорадочном поцелуе. 

Удовольствие, острое, как лезвие бритвы, накрыло нас, лишая возможности повернуть назад. Это было словно огненное безумие, оголившее каждый нерв, как откровение, расставившее все по своим местам. 

Проснувшись утром в объятиях безмятежно посапывающего Викинга, я мышкой метнулась с дивана и, наскоро одевшись, с немеющим от сожаления сердцем вынужденно сбежала.

На часах было шесть. Не дай Бог, Эдик обнаружит, что я не ночевала дома. 

Глава 6

С тех пор, как мы виделись с Алексеем, миновала неделя или чуть больше. По правде говоря, я не особо следила за датами, попав в какую-то бесконечную круговерть, больше похожую на вязкую, грязноватого цвета субстанцию.

Работа, с которой зачастую отпрашивалась, не дождавшись конца смены, и шла бродить по улицам; недожизнь рядом с мужем и его любовницей; мысли о другом мужчине, которые я усиленно от себя гнала - все это составляло уже привычный распорядок жизни, в котором один час сменялся другим и так до бесконечности.

Внушало надежду лишь обещание Сени организовать мой побег в ближайшее время. Надо было отдать другу должное - он уже созвонился с адвокатом, нашел мне временное пристанище в столице, а так же выпустил на свое имя карту, положив на нее небольшую сумму денег, к которой я присовокупила свои скромные накопления. Дело было за малым - дождаться отмашки, после которой я бы наконец попыталась обрести свободу.