Она читала на ночь

Солнцева Наталья

– У вас изумительно! – восхищался Берг. – Нигде не видел ничего подобного.

– А я вообще ни на кого не похож, – смеялся Шахров. – Я уникален.

– Это правда, – пьяно кивал головой Берг. – Все, за что вы беретесь, превращается в золото.

Официант принес горячее – мясо в ореховом соусе со спаржей и горошком. Шахров велел ему сбегать за шампанским.

Виталий Анисимович окончательно опьянел.

– У-у вас п-прекрасная кухня… – бормотал он. – П-прекрасная…

– Я переманил повара из Москвы, – объяснил Шах, подкладывая себе еще мяса. – И плачу ему вдвое больше, чем он получал там. Если хочешь, чтобы жизнь что-то давала,

нельзя жадничать.

Лицо Берга налилось кровью от еды и выпивки. Его высокий лоб покрылся капельками пота.

– Наша б-благотворительная акция прошла неожиданно у-успешно, – с трудом выговорил он. – Р-роман этого… Гу…

– Гусарова, – подсказал Егор Иванович. Он пил не меньше Берга, но оставался совершенно трезвым. – Иллариона Гусарова.

– Да-да… Так вот. М-мне звонил директор к-книжного магазина. Он ска… сказал, что книга пользуется с-спросом.

Шахров кивнул. С ним связался главный редактор издательства и предложил выпустить дополнительный тираж. «Сиреневый аромат ночи», к удивлению продавцов, улетал с прилавков в мгновение ока. Егор Иванович прочитал роман из любопытства, но не нашел в нем ничего особенного. Да, увлекательно, интересно… Наверное, молодежи нравится фантастика. А он уже вышел из этого возраста. Впрочем, он был и оставался приверженцем классики, поэтому не воспринимал новые веяния слишком серьезно.

У Шахрова был только один идол, одно божество, которому он приносил жертвы, – Сила. Он начал поклоняться ей еще с колыбели. Сила была на его стороне, она ему помогала. Людей он привык судить и оценивать исключительно по меркам силы. От этого зависело его уважение, симпатия и готовность иметь или не иметь дело с конкретным человеком.

Шахров к своим пятидесяти трем годам достиг в жизни всех поставленных целей. У него были деньги, влияние, солидное дело, прочное общественное положение, достаток и комфорт. Казалось бы, наступило время истинного блаженства, счастья и довольства, к которым он стремился. Отсутствие семьи Шахрова не волновало и не расстраивало. Это соответствовало его жизненным планам и принципам. Связывать себя пусть даже на недолгий срок с женщиной он не собирался.

Итак, все само шло в руки, вложения приносили дивиденды, все складывалось благоприятно. Кроме одного: желанное блаженство почему-то не наступало. Более того, горячий, трепетный интерес к жизни начал угасать. Как будто сокровищница, в которую он привык наведываться, оскудела.

«Теперь у меня есть все, – думал Шахров. – А что же дальше? Неужели это конец?»

Встретив Ксению, он почувствовал, как у него снова просыпается интерес. Наверное, он еще не все узнал о жизни. Возможно, ее горизонты значительно шире, чем он предполагал. Оценивая художницу Миленко с позиции Силы, Егор Иванович вынужден был признать, что его подход в этом случае не работает. Ксения обладала чем-то другим. Она не была сильной в привычном понимании. И ей это было не нужно.

Последнее особенно поразило Шахрова. Оказывается, есть люди, которые не вписываются в рамки его представлений. И поэтому они притягивают к себе внимание. Егор Иванович все чаще ловил себя на мыслях о Ксении. Ему хотелось, чтобы она была рядом, говорила с ним или смотрела на него…

– Н-нельзя так задумываться, – вторгся в его размышления Берг. – Это вре… вредно.

Виталия Анисимовича окончательно развезло. Он то и дело икал и клонился головой на стол.

Шахров кликнул охранника.

– Вадим!

Помоги господину Бергу добраться домой.

Виталий Анисимович промычал нечто невразумительное и махнул рукой.

– Видишь? Мы не можем отпустить его одного, – сказал Шах.

– А как быть с его машиной? – спросил Вадим.

– Пусть остается на нашей стоянке. Потом разберемся.

– Понял.

Вадим подхватил Берга под мышки и, несмотря на внушительный вес банкира, легко повел его к выходу.

Оставшись в одиночестве, Егор Иванович встал и начал прохаживаться по своему кабинету. На стене за ширмами висела «Синяя мозаика». Он подошел к картине и принялся ее рассматривать. Всевозможные оттенки синего и причудливые геометрические формы сходились к центру полотна, создавая нечто вроде воронки. Эта воронка уходила в бесконечность. У нее не было дна, Шахров это чувствовал. Если пройти сквозь нее, откроется новое, неизведанное и загадочное пространство… Был ли таков замысел художницы или подобное впечатление создавалось у него самого, Егор Иванович не знал. Но «Синяя мозаика» действовала на него подобно наркотику. Чем больше он смотрел на нее, тем сильнее становилось желание проникнуть в тайну, которую она хранила.

– Егор Иванович!

Шахров заставил себя отвернуться от картины. В кабинете стоял Вадим.

– Дверь была открыта… – начал оправдываться он. – Я стучал, стучал… Подумал, уж не случилось ли чего.

– Ты доставил Берга домой?

– Да. Все чин чином. Можете не сомневаться.

– Хорошо. Есть какие-нибудь новости?

– Ксения Миленко встречается с господином Чигоренко, – доложил Вадим.

Ему было поручено присматривать за художницей. На всякий случай. Шахров любил собирать информацию о людях, которые его интересуют. А Ксения его интересовала. Еще как!

– Чигоренко?

– Филипп Алексеевич Чигоренко, директор фирмы «Геополис».

– А-а, тот самый? Знаю. – Шахров помолчал. – Что у них за отношения?

– Точно не могу сказать, – развел руками Вадим. – Мне кажется, он за ней… ухаживает. Вроде того. Какие у них общие дела могут быть?

– Ладно. Все?

– Нет. Вы Рыбу помните? Ну, он нам товар возил.

– Сколько вас учить? – прикрикнул Шахров на Вадима. – Что это еще за «рыбы», «селедки», «караси»? Здесь вам не аквариум! Когда вы научитесь нормально выражаться? Говори толком!

Шахров разозлился. Он не хотел признаваться себе в том, что его взволновали встречи Ксении с другим мужчиной. Что это? Ревность? Шах считал ревность чувством, которое ему не присуще. Он действительно ни разу ничего подобного не испытывал. Охранник же принял раздражение шефа на свой счет и поспешил исправиться:

– Рыба – это Костя Рыбаченко. Прозвище у него такое… Он возил нам спиртное. Они с Андроном приятели.

– Допустим. И что?

– Разбился он…

– Это вы умеете! Из окна, что ли, вывалился, «колес» наглотавшись?

– Не-а… – покачал головой Вадим. – Костя в автокатастрофе погиб. Ночью ехал на скорости, врезался в грузовик. И кранты…

– Ясно. – Шахров сердито вздохнул. – Только зачем ты мне это рассказываешь? Кто там у нас вместо Андрона? Примакин? Вот ему и доложи.

– Примакин знает. Только…

– Ну что? Что? Не мямли!

– Рыба… то есть Рыбаченко не просто так разбился! – выпалил Вадим. – Он… стрелял в этого, Чигоренко. Гнался за ним. Убить хотел. Менты у него «ствол» нашли.

– Что-о? – опешил Шах. – Убить Чигоренко? Ты ничего не путаешь?