Она читала на ночь
Шрифт:
– Мы поженимся, – говорил он. – И не будем расставаться. Я сделаю все, как ты захочешь.
– А как же Юля? Твой сын?
– Юле я постараюсь объяснить… Ну не могу я без тебя! Алешка еще маленький. Вырастет, поймет.
– Ты в самом деле хочешь жениться на мне? – спрашивала Ксения.
– Да.
– Филипп, я не создана для семьи. Правда! Я не обеспечу тебе тот уют, который создает Юля. Я не собираюсь рожать детей…
– У меня уже есть ребенок.
– Я тебе не подхожу.
– Любимая, позволь мне самому решать, кто мне подходит, а кто нет. Мне уже сорок пять
Никакие уговоры Ксении не действовали на Филиппа.
– Хочешь, я сегодня же все расскажу Юле? – предлагал он.
– Нет! – пугалась Ксения. – Не сейчас. Может быть, у вас еще все наладится.
– Это невозможно. Я все равно уйду от Юли. У меня есть один крупный недостаток: я не умею притворяться. Та двойная жизнь, которую я веду, отнимает у меня все силы. Долго так продолжаться не может.
Ксения находилась в глубочайшем смятении. Она не могла отказаться от Филиппа. Но выходить замуж?.. Это не для нее. «Заблудшая душа»! Юлина бабушка была права, называя ее так.
Филипп отвозил ее домой, долго целуя на прощание.
– Не хочу отпускать тебя, – шептал он. – Боюсь, что не увижу больше. Каждая наша разлука для меня мучительна. А ты? Что ты чувствуешь?
Ксения отмалчивалась. Ее непреодолимо влекло к Филиппу, но… «Любовь ли это? – спрашивала она себя. – Я не знаю любви. Что это такое? Зачем говорить о том, чего я не понимаю?»
Филипп обижался. Но не подавал виду. Ему хотелось услышать от Ксении что-то нежное… А она молчала.
– Ксения? О чем ты вот так задумываешься?
У нее была привычка сидеть неподвижно и будто вслушиваться во что-то, известное только ей. Особенно в машине, когда Филипп привозил ее к подъезду и долго не отпускал домой.
– Тебе не кажется, что за нами наблюдают? – говорила она.
– Кто?
– Не знаю…
Чигоренко казалось совсем другое. «Ксения хочет побыстрее уйти домой, – думал он. – Вот и выдумывает всякие небылицы. Кто и зачем станет наблюдать за нами?»
Однако Ксения ничего не придумывала. За ними велась слежка, и делали это люди Шаха.
Егор Иванович неоднократно звонил Ксении, приглашал ее то на прогулку, то в ресторан, но она вежливо отказывалась. Дорогой подарок, который он преподнес ей, не только не помог, но даже будто напугал художницу.
– Извините, Егор Иванович, сегодня никак не могу, – неизменно отвечала Ксения, куда бы он ее ни звал.
Господин Шахров к такому не привык. Все, что нельзя купить за деньги, можно купить за большие деньги, считал он. А все, что нельзя взять по-доброму, можно взять силой. До сих пор он так и делал. Как же поступить с Ксенией?
Для начала Егор Иванович решил подумать. «А что мне нужно от этой Миленко? – спросил он себя. – Ну, во-первых, с ней интересно. Во-вторых, для нее не имеют значения мои деньги. В-третьих, она красивая женщина. А может быть, я просто хочу ее? Хочу эту рыжеволосую мадонну с раскосыми глазами?»
Господин Шахров впервые осознал, что на сей раз сила ему не поможет. Он не хотел в это верить. Он отказывался признавать, что надежный, испытанный способ здесь бессилен.
– Я заставлю ее! – твердил Шах. – Я заставлю ее быть со
Перед ним, как всегда в минуты холодного бешенства, возникло запрокинутое, мертвое лицо отчима, острый кадык на покрытой щетиной шее, грязный ворот тулупа, синий в морозной ночи снег…
Глава 22
Ксения сжилась с «Сиреневым ароматом ночи», втянулась в его призрачную реальность. Она увлекала ее, уносила прочь от неразрешимой проблемы отношений с Филиппом, позволяя переключиться на странные и вместе с тем увлекательные события в далекой вселенной, созданной воображением автора.
Она начала ловить себя на том, что с нетерпением ждет вечера, когда сможет забраться в постель, включить бра, открыть книгу и погрузиться в выдуманный кем-то мир…
– Ты нашел решение?
Атток пристально смотрел на Лейтара, ожидая немедленного ответа на поставленный вопрос. Каждая минута промедления могла стоить Лейтару всех прошлых заслуг. Приближенный смотрел на своего правителя и не видел его: перед глазами стояла блестящая пелена. Мощный поток энергии, исходящий от взора Аттока, поглощал и растворял внимание Лейтара. Воин огромнейшим усилием воли преодолел охватившее его смятение, не позволяя себе поддаться страху и растерянности.
Величайший вновь заговорил:
– Среди кортиосцев нет ни одного воина, который не знает, как победить. Ты должен найти способ уничтожить Фария и всех его приспешников. – Да, великий Атток! Я сделаю это.
Впервые Лейтар сказал слова, в которые не верил. Он никак не мог смириться с тем, что Атток недоволен им, что он заслужил немилость правителя. Его безупречность пошатнулась, дала едва заметную, но очень опасную трещину. Хуже всего были сомнения, которые поселились в глубине души отважного военачальника: почему империя Кортиоса держится на таком всепоглощающем насилии? Зачем без конца уничтожать другие цивилизации, зачем вести непрерывную войну?
Однако перед лицом Величайшего Лейтар не мог показать своих тайных мыслей.
Атток склонил голову в знак того, что он слышит речь, достойную его внимания. Глаза правителя сверкнули холодным желтым блеском. Не чувствуя под собой ног, Лейтар покинул зал башни.
Великий Атток любил проводить время наедине с самим собой, предаваясь раздумьям. Неудавшаяся попытка завоевать Цоуфис не обескуражила его, а только лишь раздосадовала. Впрочем, благодаря временному поражению, кортиосцы узнали о новом оружии врага. И это хорошо. Кортиос станет еще сильнее!