Она и ее мужчины
Шрифт:
От качки Елену тошнило.
– У меня там была одна нимфочка. Еще на пастбищах. Ревнивая – жуть! Как узнала, что Афродита мне тебя сосватала, чуть с ума не сошла. Такое пророчила – кошмар! Я тебе как-нибудь расскажу. Потом. Тебе интересно? Не спорь, интересно. Все вы, женщины, любопытны, как сороки…
Кудри, белозубая улыбка. Он тараторил без умолку.
Вокруг страдальчески кряхтели гребцы.
– Ты знаешь, как я стреляю из лука? Ого-го! Приедем, я покажу тебе. Или нет, сейчас.
– Да.
– Наповал! Нет, ты оценила? С первой стрелы…
Мертвая чайка качалась на волнах.
– Все-таки без войны нельзя. Какой же триумф без войны? Я буду стрелять со стены. По бегущим ахейцам. В глаз, в пятку, в сердце… Куда скажешь, милочка, туда я и воткну свою стрелу. Ха-ха! Еще как воткну! По самые перышки. Отличный каламбур, надо запомнить… А у кого стрела длиннее – у меня или у Менелая?
Елена молчала.
– Я так и знал. Конечно, у меня…
– Я ожидал большего, – задумчиво сказал Деифоб.
Голый, он расхаживал по комнате. Лысый, сухой, жилистый, похожий на саранчу. Грудь его украшал свежий рубец. На днях Деифоб отличился в битве за корабли. За черные, крутобокие, пурпурногрудые корабли ахейцев.
Елена зевнула. При мысли о кораблях ей всегда хотелось спать.
– Ты должна быть мне благодарна. Иначе троянцы разорвали бы тебя. Сейчас, когда Париса больше нет… Мое имя защитит тебя. Если, конечно, ты не будешь так часто выходить без охраны.
У него были хорошие манеры. Он вообще не задавал вопросов.
– Жалко мальчишку. Скверная смерть – от яда на стреле. Надо было послушать Кассандру, еще в начале… Отец совсем плох, после гибели Гектора. Но мы удержим город. Когда царем стану я, мы поставим Гектору памятник. И Парису. Друг напротив друга – хорошая смерть и плохая. Мрамор, как напоминание…
Елена не застала последних дней Париса. Мучаясь от яда, он умер на руках своей нимфочки. К погребальному костру Елена тоже не явилась. Зачем? Она ждала. Всегда кто-нибудь приходит на смену. И не ошиблась.
Пришел Деифоб, старший сын Приама.
– Мне не нравится, когда ты молчишь. И смотришь. Все время кажется, что ты хочешь ударить меня ножом. В спину.
– Не хочу, – сказала Елена.
Луч солнца, упав на пол, растекся лужей.
– Ты будешь сопровождать меня. В храм, к народу, на совещания. Все должны привыкнуть, что ты – рядом со мной. Разум и красота. Это пригодится. И сейчас, и потом, во дни мира. Их легче убеждать, когда они глазеют на тебя.
– Хорошо. Я буду рядом.
– Когда мы в постели, не утомляй меня сверх меры. Все-таки я уже не мальчик. Делай вот так, и так. И не прижимайся ко мне, когда я сплю. Не люблю.
– Ладно.
– Ты
– Ты велел мне быть рядом.
– С завтрашнего дня. Сегодня я сам объявлю им.
Когда он вышел, Елена встала у окна. Нагая, под косыми взглядами стражи, разгуливавшей внизу, она была безмятежна. Одиночество защищало ее лучше плаща.
– Я тебя люблю!
Весь в крови, в мятых доспехах, с мечом наголо, Менелай был неистов. Горячка боя мешалась в нем с ненавистью. Ненависть – со страстью. И все переплавлялось в чувство, названия которому он не знал.
– Как ты его! Ножом… в спину…
Она не помнила – как. Случайно, должно быть. Мертвый Деифоб лежал между ними. На лице его застыло удивление. Гордясь собой, Менелай наступил на лицо покойника.
– Я бы и сам справился. Но ты… Ты боялась за меня, верно?
– Я боялась за тебя.
Время, проведенное с Деифобом, пошло Елене на пользу. Она научилась соглашаться. Это возбуждало Менелая, не привыкшего к такому обращению. С ним мало кто соглашался. На совете, на пирушке – везде его мнение не находило поддержки. А тут… Согласие било в голову крепче вина.
– Он увез тебя силой, этот Парис!
– Он увез меня силой.
– Все это время ты думала только обо мне.
– Я думала о тебе одном.
– Ты – слабая женщина. Что ты могла сделать?
– Ничего. Я – слабая женщина.
Вокруг горела Троя. Младенцам разбивали головы о стены. Вдов тащили за волосы. Кого-то насиловали в храме. Кажется, Кассандру. Только Кассандра умеет так громко кричать. У западной башни еще шла резня. Мальчишка в гривастом шлеме волочил за ногу труп царя Приама. Голова царя подпрыгивала на булыжнике.
– Я отвоевал тебя силой!
– Да.
– Мы вернемся в Спарту!
– Да.
– Мы будем счастливы! Почему ты молчишь?
– Да. Будем.
От дыма першило в горле.
– Я люблю тебя! А ты? Ты любишь меня?
– Ты сомневаешься?
– Нет!
– Правильно делаешь. Ты всегда разбирался в женщинах.
– О-о! Елена…
Деифоб научил ее еще кое-чему. Например, подливать в вино маковую настойку. Выпив такого вина, каждый делался счастлив и беззаботен. Смерть отца и матери, гибель сына и брата, память о бедствиях и предательстве – ничто не могло помешать веселью. Горе и гнев отступали перед ласковым маком.
Глядя на Менелая, Елена знала – это пригодится ей больше умения соглашаться.