Она моя зависимость
Шрифт:
– Еще как.
Его руки заползают под мою рубашку, поглаживая живот. Андрей сидит, широко расставив ноги, согнув их в коленях. Я же плотно прижимаюсь спиной к его груди.
– Такая маленькая, рыжая и наглая.
– Мой взрослый, небритый и злой, – завожу руку за его шею, взъерошивая волосы на затылке.
– Крышу у меня сорвало, да. Всегда все было так просто, а потом стало как-то сложно.
– Тебе со мной сложно? – настораживаюсь, зарываясь ножками в песок.
– Мне с тобой хорошо.
– Мне тоже.
О
Мы возвращаемся в город в конце января. У Андрея сразу же начинается преддипломная практика в Юридическом управлении аппарата губернатора.
Теперь ему каждый день приходится мотаться в соседний город. Расстояние небольшое, но это все же откладывает отпечаток на наших встречах. Как ни странно, в хорошем смысле этого слова. Они становятся еще более яркими. Мы жадничаем в отношении друг друга, не желая расставаться ни на минутку.
Февраль пролетает как по щелчку.
Март заставляет вздохнуть полной грудью. Дарит тепло и все чаще появляющееся на небе солнце. Уже к середине месяца снег частично исчезает.
Воздух становится свежее, а температура на термометре – выше.
С небольшим скандалом я все же перебираюсь к Андрею и отдаю хозяйке ключи от квартиры. Под давлением и вечными нападками, что это разумнее, я сдаюсь. Так же было и с моим условием по поводу отдыха. Я понимаю, что выглядит это глупо, наверное, но у меня были небольшие накопления, потому что за время, что мы встречаемся, я тратила деньги только на съем комнаты. За все остальное платил Андрей. Я жила в его доме, ела еду, что он покупал. Все наши развлечения в финансовом плане тоже легли на его плечи.
Поэтому в поездке я хотела сохранить хоть немного моего прорывающегося наружу достоинства, касающегося материальных благ, и вне отеля платить за себя сама.
Конечно, мою идею Панкратов отмел.
Когда тебе говорят не заниматься ерундой, это царапает по самолюбию.
Вот и теперь у нас вроде все хорошо, но я не чувствую, что твердо стою на ногах. Я прекрасно знаю, что завишу от него.
Все наши общие друзья, не считая Леси, его друзья. Все воспринимают меня как девушку Андрея, а не как отдельную личность.
Кладу тетрадь в сумку и, распрощавшись с Бережной, еду к маме. У нас сегодня было всего две пары, суббота все-таки.
Домой не приходила уже месяц. Закрутилась в работе, учебе, Андрее…
Отец с той ужасной ночи больше не появлялся. На него завели уголовное дело, скоро суд. Жалею ли я о том, что сделала? Нет. Снять побои было правильным. Ему светит еще пять лет. Не уверена, что такой срок дают за домашнее рукоприкладство, но сильно я и не интересовалась.
Главное, что теперь мама и сестры могут жить спокойно.
Завернув к подъезду,
– Ой, Есенька, к маме решила заехать? Давно тебя не видно было.
– Много работы.
Тетя Соня на мои слова только криво ухмыляется. То, что я состою в отношениях с небедствующим парнем, чуть ли не главная новость двора. Все, конечно, считают, что никакой любви нет и я просто раздвигаю ноги, чтобы припеваючи жить.
Скрываюсь за железной дверью и, ускорив шаг, поднимаюсь в квартиру.
Стоит переступить порог, и обоняние захватывает ароматный запах выпечки.
– Ты уже? – мама выходит из кухни с перекинутым через плечо полотенцем.
– Чуть пораньше освободилась. С картошкой? – заглядываю под прикрытый салфеткой противень.
– Твои любимые. Руки мой, я на стол пока накрою.
Обтираю влажные ладони полотенцем и усаживаюсь на стул рядом с окном.
Мама быстро заваливает стол едой и усаживается напротив.
– Ну, рассказывай, как слетала? Нормально же с тобой не виделись. Заскочила только подарки отдать.
– Хорошо. Мне все очень понравилось.
– Ох, как бы я хотела увидеть океан.
Мама мечтательно вздыхает, но, спохватившись, начинает тараторить, что у Алинки, кажется, не все в порядке с мужем. Есть подозрения, что Паша ей изменяет.
– Кошмар, а она что?
– Она пока не уверена до конца.
– Ясно, паршиво, конечно.
– Третий день сердце не на месте.
– Мам, тебе нельзя волноваться, – смягчаю голос и глажу ее по руке.
На экране болтающего на фоне телевизора появляются яркие кадры обстрела.
Поворачиваю голову и застываю на месте. Прибавляю звук и впитываю каждое слово, сказанное журналисткой, ведущей репортаж.
«Сегодня, в районе трех часов дня, было совершено покушение на мэра нашего города. В машине присутствовал сам Панкратов, его старший сын, водитель и охранник. Подробности выясняются. Пресс-центр главы города пока не дает никаких комментариев».
Мое лицо бледнеет. Тело покрывается холодной испариной. Руки дрожат. Я сразу же тянусь за телефоном. Сжимаю его в ладони, но он выскальзывает из онемавших пальцев.
А если с ним что-то случилось? Боже…
В глазах застывают слезы. Паника достигает каких-то нереальных масштабов.
Делаю глубокий вдох. Нужно успокоиться. Все будет хорошо. Все должно быть хорошо.
Слушаю электронный голос в трубке. Телефон Андрея вне зоны доступа.
Пульс зашкаливает, каждая пройденная минута, лишь усугубляет мое положение. Нервы на предле. сердце сдавливает щемящей болью.
– Андрей… – шепчу, прижимая смартфон к груди.
Мама стискивает мои плечи и что-то говорит. Я будто оглохла. Вижу, как двигаются ее губы, но слов разобрать не могу.