Она моя зависимость
Шрифт:
– Дурочка, какая же ты дурочка. Зачем? Ну зачем?
– Я рядом. Слышишь? Я просто хочу побыть рядом.
Закрываю глаза, сдавливая ее сильнее, до какого-то маниакального желания физической боли.
– Прости, – разжимаю руки, отстраняюсь.
В прошлый раз наша встреча закончилась ничем. Я знал, зачем она приходила. Хотела поставить точку, но не успела.
Хотела все разрушить. Только вот все и так разрушено.
Деньги, авария, все, что произошло, сыграло против нас. Да и есть ли мы
– Как ты?
– Нормально.
Встаю с дивана. Включаю кофемашину. Ее тихое жужжание давит на виски.
Шлейф Еськиных духов забивает легкие. Все в этой квартире в одну секунду заполняется ей.
– Если тебе понадобится помощь, если захочется поговорить…
– Не надо, – обрываю ее жестче, чем хотел.
Лучше резко, без сожалений. Мне хреново, станет еще хуже, но лучше быстро. Без долгих разговоров.
– Уходи.
– Андрей…
– Проваливай, Токарева. Я понял все еще в прошлый раз. Не мотай мне нервы. Не до тебя.
Она кивает, подбирается, хотя до этого стояла с опущенными плечами и смотрела в пол.
Теперь ее взгляд блуждает по моему лицу. Столько в нем боли, сожаления. Разрушенных мечтаний и надежд…
– Вот, – кладет ключи от квартиры на стол. – Вещи заберу потом.
Киваю.
Смотрю в спину уходящей Еси. Слышу хлопок двери.
Кровь превращается в адское варево. Мозги вот-вот разойдутся на атомы. Так ломает. Сухожилия выкручивает.
На плечи сваливается сожаление. Я не хотел, чтобы она уходила. Только не сегодня. Не так.
Сжимаю руки в кулаки, играя желваками, и продолжаю смотреть на дверь…
Один. Два. Три.
Срываюсь и бегу следом.
15
Есения
Ты была к этому готова. Была.
Сбегаю по ступенькам, потому что не хотела ждать лифта. Слезы застилают глаза. Окружающее пространство сливается в мутное пятно, губы дрожат. Да я вся дрожу.
Я не должна была приходить.
Не должна.
Это больно. Я делаю больно нам обоим. Эгоистка.
Слишком сложно. Выбор, иллюзорный выбор. Мамины ультиматумы, моя совесть. Сестры. Авария. Так много координат, но, как построить правильный чертеж, я не имею ни малейшего понятия.
Чиркаю, чиркаю в черновой тетради, а все равно не выходит. Потому что это не тригонометрия, это жизнь.
Толкаю дверь, не сразу соображая, что нужно нажать кнопку, чтобы магнитный замок разблокировался.
Пока шарю пальцами по металлической поверхности, подъезд сотрясает громкий звук шагов.
Едва успеваю обернуться и сразу оказываюсь прижатой к стене. В моих глазах застывает сожаление. Напористый поцелуй кружит голову. Я целую в ответ, соленые слезы смешиваются со вкусом его губ. Ладони становятся влажными.
Мелкая
Широкая ладонь ложится мне на бедро. Орудует по-хозяйски, но мгновенно нарывается на преграду из черного капрона.
Андрей раздраженно выдыхает.
В какой-то миг мне кажется, что он порвет колготки, но этого не происходит.
Он лишь немного отстраняется, ловит мой взгляд.
– Вернись в квартиру, Еся, – его шепот пугает.
Андрей говорит совсем тихо, но у меня внутренности леденеют. Ничего не отвечаю. Молчу. Потому что, если открою рот, разрыдаюсь.
Мои ноги отрываются от земли, закуток парадной сменяется узким пространством лифта, а после – сияющей белизной квартирой.
Мы стоим в спальне, рядом с кроватью. Я запрокидываю голову, чтобы видеть его глаза. Тону в них, как в стылом озере. Темном, вот-вот покрывшемся коркой льда.
Андрей толкает меня на кровать, я успеваю опереться на локти. Наблюдаю за тем, как он избавляется от угольно-черной рубашки, и впиваюсь ногтями в покрывало.
Зубы стучат. Не от страха, нет.
Это адреналин, он разливается по телу с кровью, дурманит рассудок, заставляя совершать безумные, необдуманные поступки, такие как сейчас. Потому что я тоже снимаю платье. Избавляюсь от сковывающей движения тряпки и капроновых колготок.
Во мне резонируют эмоции. Их так много, нескончаемый поток.
Поцелуи, объятия, настолько крепкие, что хочется всхлипнуть от боли.
Мир закручивается быстрым волчком.
Страсть съедает каждый закуток души. Все предрассудки, все переживания, все эти бесконечные «но».
Меня ведет, жар кожи уже невыносим. Быстрые движения вдруг становятся ленивыми. Такими медленными. Мозги плавятся.
А потом вспышка. Такая яркая, все время старающаяся ускользнуть как можно дальше, она накрывает с головой.
Из горла вырывается громкий стон.
Все на секунды мутнеет, но вскоре снова приобретает четкие очертания.
Хочу перекатиться на спину, но Андрей не позволяет. Прижимает спиной к своей груди. Я слышу стук его сердца, он настолько громкий, словно оно у нас одно на двоих.
Мы лежим в такой позе нескончаемо долго. Становится прохладно.
Выдыхаю и все же высвобождаюсь из объятий. Подбираю с пола платье и натягиваю его на голое тело.
Минутами позже мы сидим на кухне друг напротив друга.
На столе стоит уже давно остывший кофе.