Она моя зависимость
Шрифт:
Теперь я могла разобрать в нем четкие контуры, которые медленно преображались. Становились понятными.
Смахиваю со стола крошки от печенья и стряхиваю их в раковину.
Делаю еще несколько глотков несладкого и давно остывшего чая, прежде чем услышать шаги.
– Чего не спишь?
Андрей касается рукой моей талии. Огибает ее и дергает за поясок халата. Полы того распахиваются. Панкратов этим пользуется и скользит пальцами по моему обнаженному животу. Прокладывает дорожку вверх,
– Не получается заснуть, – прилипаю затылком к его плечу.
Сердце ускоряется. Даже дыхание становится более тяжелым. Интервал между вдохом и выдохом увеличивается.
– Поговорим?
Андрей отстраняется. А мне становится так холодно и пусто без него. Все же моя страдальческая сущность не выносит таких ярких перепадов в настроении и решениях.
Из-за того, что он огибает столешницу и садится на стул, мне тоже приходится присесть.
– Ты хотела поговорить, – уголки его губ подпрыгивают в усмешке.
Он ведь для себя уже все решил, а я болтаюсь, как самое настоящее дерьмо в проруби. То к одному берегу в мыслях прибьет, то к другому.
Вроде уже что-то решила, а вроде все еще в подвешенном состоянии.
– Хотела, – кладу руки на стол. Нервничаю, и мне необходимо куда-то их деть. Лучше, конечно, спрятать, но так я обдеру остатки гель-лака с ногтей. Поэтому пусть лучше будут на виду.
– Излагай.
– Что мы будем делать дальше? Как ты это видишь?
– Завтра поедем и купим кольца. Подадим заявление….
– Только давай в будущем без белого платья и пышного праздника, – перебиваю его, приглаживая волосы на своей голове. Они наэлектризовались и теперь торчат во все стороны.
– Почему? – прищуривается.
Он правда не понимает?
– Это же так комично. Замуж по залету, – смеюсь, только звучит мой смех не весело. Скорее обреченно. – Если бы не… – выдыхаю. – Если бы не беременность, ты бы сделал мне предложение?
– Позже. Да, – снова кивает. – Все к этому шло. Ты слишком драматизируешь.
Он чуть прищуривается, и его улыбка становится ядовитой. Последние дни он все чаще напоминает мне человека, с которым я познакомилась. С тем, кто напугал меня до чертиков и затащил в машину посреди ночи.
– Может быть. Завышенные ожидания, видимо, – облизываю губы, впиваясь глазами в свои руки.
– Хотя, – он смеется, – забыл, ты же через год хотела расстаться.
Мои глаза закатываются сами собой. И зачем я вообще это ляпнула? Поток сознания, блин. Это же был просто аргумент в мою собственную защиту, который теперь Панкратов с улыбкой на лице использует против меня же.
– Я не так сказала.
– Без разницы. Кофе нальешь?
– Да.
Пока
– Андрей, – разворачиваюсь к нему лицом, – давай мы пока не будем никому говорить про беременность. Я не хочу, чтобы донимали вопросами. Мне нужно привыкнуть, и тебе тоже.
Он кивает. Поднимается со стула и делает шаг ко мне.
Обнимает, касается губами моего виска. Трется носом о мою щеку.
Внутри все расцветает. Я распаляюсь от этой нежности. Растекаюсь лужицей, кайфуя от каждого прикосновения.
– Хорошо. Но по поводу всего остального я не согласен.
– Ты о чем?
– Свадьба будет. Как и платье. Гости с рестораном – тоже, – говорит он с нажимом. Так, чтобы я не успела даже подумать о том, что могу оспорить его слова.
Несколько раз хлопаю глазами и, нехотя вывернувшись из его объятий, заглядываю в черные зрачки.
– Зачем?
– Так нужно, – в самое ухо.
Мне показалось или я уловила в его голосе циничность?
29
– Ах, какое блаженство, знать, что я совершенство, знать, что я идеал, – смеется Леська, – это точно про Панкратова.
Бережная прилетела ночью десятого января, а уже одиннадцатого, в десять утра, мы сидели с ней за столиком в уютной кофейне неподалеку от центра.
– Не кисни, подруга, все у вас будет нормально. Это я тебе говорю, – Леся снова посмеивается и делает большой глоток кофе. – Блин, язык ошпарила. В последние недели вечно куда-то спешу.
– Это все предсвадебная суета, – деловита заверяю я.
– О, и не говори. Скоро мозгами поеду. А нужно еще с платьем разобраться. Моего размера нигде нет. Точнее, есть, но там либо в талии широко, либо в груди узко.
– Радоваться своей тройке надо, а не нос вешать, – играю бровями, и мы уже вместе взрываемся хохотом. Таким, что люди на нас начинают недобро поглядывать.
– Вы, главное, свадьбу в один день с нами не бахните. Не хочу, чтобы ты затмила меня своими красными губами и огненной прической.
– Лесь, – опускаю взгляд. Смотрю на молочную пену с уже размытым на ней рисунком и тихо вздыхаю. – Я вообще не понимаю, зачем она теперь нужна.
– Это в смысле?
– А сама подумай…
– Типа по залету, да? – хмурит брови.
– Типа…
– Тогда я переобуваюсь. И отмечать вам нужно первыми. Чтоб никто ни догадался. Пока живот еще плоский. У вас же любовь до гроба, все это видели и знают, – пожимает плечами. – Вопросов даже о ребенке не возникнет. Андрюха на тебе повернут, ты на нем тоже, поэтому…