Она (не) твоя
Шрифт:
— Клоун ты, Романов, — горько усмехнулась я. — Все четыре года я оставалась верной и любящей женой. Ждала тебя из командировок, не находила места, когда ты не отвечал на звонки, ходила в церковь, когда ты… Ты, — я стукнула его в грудь, — когда ты был в горячих точках! Я молилась, чтобы ты вернулся домой живым!
По моим щекам предательски скатились слезы, голос задрожал. Сглотнув ком в горле, продолжила, сверля его взглядом:
— А ты мне: Алиса, это не так, то не так, — вымученно улыбнулась я. — А Кирилл взял и полюбил меня со всем тем, что для тебя было «не
Артем нахмурил брови, выглянул из-за моего плеча на машину Кирилла, медленно провел рукой по лицу.
— А это не я накрутил… — заторможенно проговорил он. — В тот день, когда ты заявила, что беременна от него, он догнал меня на выезде из Королева…
Я разом онемела от этой новости. Уставилась на него в полном недоумении.
— Зачем? — хрипло спросила я.
— Чтобы поговорить по-мужски, — ответил Артем, с прищуром глядя на машину Кирилла.
— И о чем был этот разговор? — спросила я, едва живая от шока.
— А пойдем-ка и узнаем из первых уст!
Он сплюнул рядом с ногой, сжал кулаки так сильно, что в темноте забелели костяшки и решительно направился к БМВ.
Глава 29. Один некрасивый поступок, один подгоревший ужин и… два папочки для дочки
Не успели подбежать к машине, как дверь распахнулась, и оттуда послышался взволнованный голос Кирилла:
— Алис, скорее!
Кирилл, всем телом перегнувшись на заднее сиденье, суетливо снимал с плачущей Софы шапку и расстегивал комбинезон.
— Она горячущая! — крикнул он.
Запрыгнув на заднее сиденье, я прижалась губами ко лбу дочери и чуть не сошла с ума от страха: ее лоб не что иное, как раскаленная сковорода!
— Ну что ты стоишь?! Поехали скорее! Поехали! — прокричала я на всю машину.
— Может, нужна помощь? — с тревогой глядя на Софу, спросил Артем.
— Мы справимся, — отрезала я, закрывая дверь.
Только и успела услышать:
— Ты в своей квартире живешь? Я завтра приеду, ладно?
Я оставила Романова без ответа. Машина со свистом рванула вперед, и всю дорогу до дома я успокаивала дочь. Бедняжка совала в рот кулачки и так жалобно плакала, что я чуть и сама не разрыдалась вместе с ней.
Приехав домой, дали Софе жаропонижающее, Кирилл намазал ей десны, и мы совместными усилиями уложили ее спать. То он покачает на руках, то я.
И только теперь, когда я вышла на цыпочках из комнаты, и пришла в кухню, приступила к неприятнейшему для меня разговору.
— Ты встречался с Артемом? — спросила я, закрывая дверь в кухню.
Кирилл, стоя у плиты, замер на пару секунд, затем вскрыл над сковородой яйцо, развернулся и молча смотрел на меня, кусая изнутри щеку.
— Значит, это правда… — разочарованно сказала я и, скрестив на груди руки прищурилась: — Кто дал тебе право решать мои семейные вопросы?
— Ну, тебе же кто-то дал право внезапно сделать меня отцом своего ребенка, верно? — невозмутимо улыбнулся он. — И ты почему-то не торопилась посоветоваться со мной.
— Я сказала
— А я сделал это, чтобы уберечь тебя от него!
Я возмущенно округлила глаза.
— Уберечь? Серьезно? Да ты даже толком не знал ни его, ни меня, ни наших проблем! С чего ты вообще решил, что меня нужно было беречь от мужа?
— Ты сама дала понять это, Алис! — громким шепотом сказал Кирилл. — Вспомни, как ты побелела от страха, когда он догнал нас по пути в клинику, как говорила, что разводишься с ним, и не желаешь, чтобы он узнал о ребенке! И даже пошла на крайние меры, чтобы он на раз отвалил от тебя — соврала, что я отец ребенка!
— А-а-а… — нервно рассмеялась я. — И ты на правах отца надел на себя плащ супергероя и полетел к моему пока еще мужу говорить, что я изменяла ему с тобой аж целых два года?!
— Да! Да, черт возьми! — крикнул он. — Сказал ему, что у нас давно и серьезно, а еще настоятельно попросил решать все вопросы со мной, потому что ты была в положении!
Кирилл шокировано помотал головой, всплеснул руками и усмехнулся.
— Уж извини, что не залез в твою голову и не понял, что ты это так просто ляпнула — спонтанно! А не потому что боялась его до чертиков и желала от него отделаться любым способом!
Кирилл, быстро дыша, расправил широкие плечи, на его обнаженной груди заиграли мышцы.
— Скажи честно, ты жалеешь, что все так сложилось? — спросил он, пристально глядя в глаза.
— Я не люблю, когда чужие люди лезут в мою жизнь, — не скрывая злобы, ответила я.
В кухне воцарилась гробовая тишина, слышен только треск яичницы и тиканье настенных часов. Кирилл посмотрел на меня затуманенным взглядом, медленно покачал головой, словно делая какие-то недобрые выводы.
— Кирилл… — начала было я, но одного его взгляда хватило, чтобы закрыть рот и стоять на месте как вкопанной.
Я задела его словом «Чужие»? Но… на тот момент он действительно был мне чужим человеком. Не понимаю его реакцию.
Запахло горелым, а через мгновенье над его головой потянулась струйка дыма.
— Черт! — выругался он и, схватив лопатку, перевернул подгоревшую яичницу.
Я заметила, как он сжал руки в кулаки, затем поднял голову к потолку, медленно выдохнул, словно сдерживая себя от порыва гнева. Выключив плиту, снял с нее сковородку и, открыв шкаф для мусора, выбросил в мешок яичницу.
— Выйду на балкон, подышу, — сдержанно сказал он, и, накинув на голое тело куртку, тихонько закрыл за собой балконную дверь.
Оставшись на кухне в гордом одиночестве, я сидела за столом и кусала ногти, прокручивая в голове день, когда он вез меня в клинику. Спустя пару минут пришла к неоднозначному выводу: возможно, я сама обставила ситуацию так, будто категорически не желала иметь никаких дел с Артемом.
Допустим, Кирилл лишь попытался помочь, но… почему он не посоветовался со мной? Почему все кругом принимают за нас решения? Папа, который рассказывает о беременности Артему, он, — я взглянула через стекло на Кирилла, — говорит моему мужу о несуществующих отношениях. Потом эта Маша, Зверев, Юля!