Она так долго снилась мне...
Шрифт:
Старик встретил меня очень тепло, и это еще больше меня смутило. Стало стыдно за свою неблагодарность: он всегда был со мной сама любезность, а я за семь верст обходила магазин с его чудесной, неповторимой атмосферой. Но вскоре он сказал мне, что ему надо уйти. Его поведение показалось мне странным. Растерянный вид Ионы подсказал мне, что речь идет о какой-то интриге, внезапно затеянной стариком. Он что, решил заделаться сводником и хочет оставить меня наедине со своим подчиненным? Я почувствовала себя не слишком уютно и опустила глаза.
Дуреха, подними голову! Не смей показывать, что стесняешься. Не сдавайся раньше времени!
Я
Во время нашей последней встречи меня поразило в этом парне сочетание силы и хрупкости. И еще мне очень понравилось, как он смотрел на меня. Но я быстро его забыла. У меня появилась способность стирать из памяти те события или знаки, которые могут нести потенциальную опасность. А этот человек, без сомнения, своим пылким взором мог воспламенить мое сердце и заставить забыть обо всех принятых решениях. Рядом с ним меня начинали терзать противоречия.
Вперед! Говори что-нибудь! Не стой, как школьница на первом свидании!
Я тогда спросила его, что же ему рассказал Рафаэль Скали. Сказала, что мне как-то неудобно: зачем писатель посвящает других в нашу переписку? Он с горячностью принялся защищать Рафаэля Скали. Пока он говорил, я изучала его лицо: удивительные, притягивающие глаза, почти женский рисунок губ, но волевая линия подбородка. Он говорил, я отвечала, а мои глаза скользили по его лицу. Я не могла думать, не могла сосредоточиться, теряла над собой контроль, и это меня возмущало.
Что с тобой, Лиор? Тормоза отказали? Подпала под обаяние этого парня, которого ты едва знаешь? Опять хочешь попасть в ловушку? Действуй. Беги прочь, пока он не обнаружил твое замешательство, а то ведь поздно будет.
Он предложил помочь мне найти книгу, но я сказала, что мне пора идти. На его лице мелькнуло разочарование, и я еще больше разволновалась.
Я уже почти вышла из магазина, как вдруг он произнес мое имя. Не произнес — выкрикнул, крик был внезапным и громким, не то чтобы он просто окликнул, нет. Это был зов о помощи. Крикнув, он замолчал, явно подыскивая слова. Как я ни старалась держать себя в руках, сердце неистово билось в ожидании, что же он скажет. И он предложил мне свидание — чудесно-неуклюже, как подросток. Я хотела отказаться, уж больно меня беспокоило, что я не могу устоять перед его обаянием. Он явно расстроился, увидев, что я колеблюсь. Какое замечательное выражение было на его лице! Как у обиженного ребенка, словно случилась невесть какая трагедия. И я решилась, может, именно потому, что увидела в нем ребенка. Он не лгал, не блефовал, не пытался притворяться и скрывать свои чувства. В общем, я согласилась. Он явно растерялся — думал, что же сказать дальше. Меня позабавило его замешательство, я решила взять дело в свои руки и предложила зайти за ним перед закрытием магазина. Это мне тоже понравилось. Хотя я еще не могла определить, что за чувства меня обуревают, но ощущала, что в этой истории я могу что-то решать, что могу управлять возложенной на меня частью отношений. Он был еще стеснительнее, чем я, и я освободилась от вечно преследующего меня тягостного чувства, что в любом мужчине прячется хищник и деспот.
В нем явно никто не прятался. Он весь был как на ладони.
Наши силы были равны.
Мсье Гилель появился буквально через несколько минут после ухода Лиор. Я так и стоял неподвижно, не в силах стряхнуть очарование последних моментов нашей встречи.
— Хе-хе, наши дела, кажется, идут неплохо, — усмехнулся старик.
Я радостно обнял его за плечи.
— Мы встретимся сегодня вечером!
— Замечательно! — вскричал он. — Я сидел в кафе напротив. Твой наблюдательный пункт превосходен. У меня была картинка, но не было звука. Ну, расскажи-ка мне все скорее.
Я пересказал ему нашу беседу. Рассказал, как испугался вновь потерять ее, как мямлил, приглашая на свидание, как она, в конце концов, согласилась.
Он внимательно выслушал меня, кивнул, ликующе хохотнул, но, когда я закончил свой рассказ, опять посуровел.
— Все это прекрасно, но… ты до сих пор не сказал ей правды.
— Не было возможности… Может быть, скажу ей сегодня вечером. В общем, не знаю. Я так боюсь ее потерять… Посмотрю, может, к слову придется…
— Нет-нет! Ты не имеешь права дальше скрывать от нее, кто ты такой. Чем больше ты медлишь, тем сильнее обидится она на тебя, когда все узнает. Раз уж ты сразу этого не сделал, объясни ей все как можно скорее. Если будешь и дальше скрывать такие важные вещи, увязнешь во лжи и обмане.
Он был прав, я это понимал. Однако у меня было предчувствие, что еще рано открывать ей правду, необходимо было убедиться, что она интересуется мной, а не тем писателем.
— А вы ведь не любите ложь, да?
— Ненавижу! — рявкнул он.
— А как прошла консультация у врача?
Он нахмурился.
— Это другое дело, ситуация вынудила меня соврать.
— Вот и я о том же. Как только ситуация сложится благоприятно, я тотчас же признаюсь, кто я на самом деле.
— Но это ведь совсем маленькая ложь. Просто чтобы эта встреча все же состоялась.
— Это правда, и я вам очень благодарен.
— Ладно, хватит дискуссий, — отрезал старик. — Иди домой, переоденься. Надень костюм, причешись, надушись и возвращайся.
Я искренне расхохотался, и меня окончательно отпустило.
— Что? Что я такого сказал? — возмутился мсье Гилель.
— Я не стану переодеваться! Мы лишь зайдем посидеть в кафе.
— И ты собираешься идти в таком виде? — поразился он.
— Да. Она видела, что я так одет, и зайдет за мной после работы. И ей покажется странным и смешным, что я уже в костюме.
— Женщинам никогда не кажутся смешными усилия, которые мы делаем для того, чтобы им понравиться! — парировал он.
— И к тому же я никогда не ношу костюмов.
— О господи, до чего же я отстал от жизни! — признал он. — Делай как тебе заблагорассудится. Но иди хотя бы причешись, лохмы торчат во все стороны!
Я подчинился из уважения к нему — и потому, что был счастлив. И потому, что его советы и даже его упреки меня несказанно радовали. Так давно никто не бранил меня, не распекал…
Так давно я уже не чувствовал себя сыном.
Остаток рабочего дня меня лихорадило. Хоть я старался держать себя в руках, но то и дело взглядывал на часы, все валилось из рук, мысли разбегались… Мсье Гилель от души потешался над этим зрелищем.
О чем мы будем говорить? Я изо всех сил пытался вспомнить понравившиеся сюжеты, выбрать книги, чтобы ей посоветовать.
А если мы заговорим о нас, смогу ли я признаться ей, кто я такой? Я пытался представить, как я буду объясняться и оправдываться, как извинюсь за то, что скрыл от нее правду. Но эти мысли ввергали меня в панику. Я представлял, как она, оскорбленная, встает, с презрением смотрит на меня и уходит навсегда из моей жизни.