Они были первыми
Шрифт:
Горбенко и Миронов молча сняли головные уборы.
– Отличным командиром был капитан Матвеев, хоть и горяч не в меру, – с грустью сказал Горбенко. – Но ему простительно. Ему ещё и тридцати лет не исполнилось. Это он вернул меня на оперативную работу.
Горбенко надел на голову кепку и, обратившись к майору, сказал:
– Сейфы с архивом, товарищ майор, погружены в машину. Другие документы мы сожгли. Можем выезжать прямо сейчас. Вы садитесь в кабину рядом с шофером и показывайте ему дорогу, а я с бойцами поеду в кузове.
Спустя минуту, грузовик, не зажигая фар, выехал на тихую безлюдную улицу и, минуя кирпичные завалы и воронки от бомб, направился к юго-западной окраине города.
Варшава. Сулеювек. 22 июня 1941 года…
Поздно ночью между адмиралом Канарисом и подполковником Шмальцшлегером состоялся короткий телефонный разговор. Говорил по телефону только Канарис, а Шмальцшлегер лишь изредка произносил отрывистые фразы – «Слушаюсь!» и «Будет исполнено, господин адмирал!» Закончив разговор, Шмальцшлегер дрожащей рукой вытер платком со лба пот и вызвал к себе шифровальщика. В его присутствии тот написал текст радиограммы: «Лейтенанту Бауэру. Примите все возможные меры к захвату архива НКВД в Гродно. Вам в помощь направляется еще одна группа диверсантов в количестве двадцати человек. Если захватить архив не удастся, то задержите его эвакуацию из города до завтрашнего утра. Завтра утром в Гродно войдут наши танки. Горбенко должен быть ликвидирован или захвачен живым. Если порученная вам задача не будет выполнена, вы будете отданы под суд военного трибунала». Подписав радиограмму, Шмальцшлегер поднял глаза вверх и набожно перекрестился.
Конец ознакомительного фрагмента.