Они не пройдут! Три бестселлера одним томом
Шрифт:
В деревне разгорались пожары, но, несмотря на огонь и удушливый дым, ни одна сторона не собиралась уступать. Отбив третью атаку, немцы сами перешли в наступление, пытаясь на плечах отступающих бойцов ворваться на окраину, но были остановлены огнем танков и «максимов» пулеметной роты. В 14.30 командир 732-го полка доложил Тихомирову, что выполнить поставленную задачу не может, и комдив приказал прекратить атаки и закрепиться на достигнутых рубежах. Танкам было приказано отойти на сборный пункт для перегруппировки.
Уцелевшие семь танков первой и второй рот снова пересекли минное поле по своим следам.
— Ты так и не смог комбата вызвать? — спросил комиссар.
Рядом загрохотал кувалдой Нечитайло, пытаясь выбить сердечник бронебойного снаряда, заклинивший погон башни, — машина украинца вышла из боя с орудием, развернутым к левому борту, и до сих пор пребывала в таком состоянии.
— Нет, товарищ батальонный комиссар, — Петров выпустил длинную струю дыма.
Перед его внутренним взором стоял танк покойного Кононова, вспыхнувший от попадания снаряда, но продолжавший идти вперед, пока не врезался в избу и не похоронил себя под грудой бревен.
— Он вызвал меня, сообщил, что идет на поддержку батальона 717-го полка, потом связаться с ним не удалось.
— Это на него не похоже, — Беляков нервно затушил окурок. — Он же вечно во все лезет, всегда справляется, как там у кого…
— Наверное, рация неисправна, — пожал плечами Петров. — Или антенный ввод раскурочило.
— Товарищ батальонный комиссар! — донеслось от «тридцатьчетверки» Белякова. — Вас штаб дивизии вызывает.
Комиссар вскочил и, подбежав к танку, нырнул в люк мехвода. Комроты-1 остался на месте; запрокинув голову, он смотрел в синее небо. Высоко над лесом прошли три истребителя — все авиационное прикрытие дивизии. Он прикрыл глаза, подставляя лицо прохладному осеннему ветру. В паре километров бухало, грохотало, там продолжалась война, но здесь на краткий миг стало тихо, и старший лейтенант ловил мгновения этой тишины. Что-то закрыло свет, и Петров открыл глаза — перед ним стоял Беляков. Бросив взгляд на лицо комиссара, комроты подскочил как ужаленный.
— В чем… — его голос сорвался, он сглотнул. — В чем дело, товарищ батальонный комиссар?
— 717-й понес тяжелые потери, — просипел комиссар. — Наступление остановлено.
— А что наши? — упавшим голосом спросил Петров.
Комиссар зачем-то снял танкошлем, снова надел, затем вытер лицо рукавом.
— Два танка уничтожено, — безжизненным голосом ответил Беляков. — Не подбито, а именно уничтожено. Третий получил тяжелые повреждения, какой именно, мне не сказали. Что с Шелепиным — неизвестно.
— Какой именно танк поврежден? — хрипло спросил старший лейтенант. — Какой?
— Не знаю, — комиссар, пошатнувшись, оперся о дерево.
Петров бросился к своему танку.
— Осокин, заводи! — крикнул он на ходу.
— Иван, стоять! — рявкнул комиссар.
Комроты обернулся. Вокруг, почуяв неладное, собирались танкисты.
— До выяснения всех обстоятельств ты исполняешь обязанности командира батальона, — громко сказал Беляков. — Юра… Майор Шелепин должен был поставить тебя в известность.
Члены экипажей переглядывались, не понимая, что происходит.
— До выяснения всех обстоятельств командовать должен старший по званию. Вы должны командовать, товарищ батальонный комиссар! — крикнул Петров.
Комиссар шагнул к старшему лейтенанту и вдруг, схватив его за ворот комбинезона, подтянул к себе так, что тот волей-неволей должен был смотреть Белякову в глаза. Комроты вздрогнул — во взгляде несокрушимого политрука стояло такое горе, что хотелось отвернуться.
— В чем дело, Иван? — каким-то спокойным, до дрожи обыденным голосом спросил Беляков. — Боишься ответственности?
— Нет, но… — начал было Петров, но осекся.
— Нет? Тогда в чем дело? — повторил комиссар. — Ты знаешь, я командовать не могу. Что с комбатом, неизвестно…
При этих словах люди зароптали.
— Если сейчас будет приказ, кто поведет нас в бой? — не обращая внимания, продолжил Беляков. — Фактически ты уже командуешь батальоном, ты приказал перебазироваться, ты приказал маскировать машины, у тебя есть боевой опыт, для остальных это первый бой, в конце концов, ты после меня — старший по званию. Тебе что, нужен письменный приказ?
Петров скосил глаза на крепкий, костистый кулак, сжимавший черный брезент комбинезона. Перехватив его взгляд, комиссар убрал руку.
— Есть, — вздохнул старший лейтенант. — Есть принимать командование.
— КВ комбата! — раздался дикий вопль с кромки леса. — Задом идет!
Резко развернувшись, Петров бросился к опушке, не обращая внимания на хлещущие по лицу ветки. В трехстах метрах от леса, кормой вперед, по полю полз тяжелый танк, башня машины была развернута вправо. КВ шел странным, пьяным зигзагом, то и дело меняя курс.
— Да что с ним такое, — выдохнул Беляков, комроты и не заметил, когда тот успел его догнать.
Не раздумывая, Петров бросился к танку комбата, за ним последовали остальные. Когда до танка оставалось метров сто, тяжелая машина, в очередной раз дернувшись влево, съехала кормой в какую-то ложбинку, и мотор почти сразу заглох. Задыхаясь, старший лейтенант подбежал к КВ и уже собирался лезть на башню, как откинулся люк механика и оттуда выполз невысокий, узкоплечий танкист, в котором старший лейтенант с трудом узнал водителя комбата. Перевалившись на крыло, мехвод скатился на землю и встал на четвереньки. Комиссар, оттолкнув Петрова, опустился на колено рядом с танкистом и осторожно тряхнул за плечо. Водитель, подняв залитое кровью лицо, посмотрел мутными глазами и прохрипел: