Они под запретом
Шрифт:
Я чувствую смущение. Меня ведь вроде как ещё не приглашали.
– Конечно, - с небольшой заминкой произносит Володя, улыбнувшись мне.
– В субботу отмечаю в " Малине" на Пятницкой. Буду рад видеть.
Расплывающуюся ответную улыбку я скрыть не в силах. И даже то, что Володя не сразу вспомнил о приглашении ничуть не уменьшает мою радость. Арсений конечно будет там.
Мое воображение оживает. Полумрак, музыка, взгляды глаза в глаза. Салон его машины, наш поцелуй, его запах...
Так, стоп. Не стоит так много и оптимистично загадывать.
– А кто ещё будет?
– спрашиваю я по большей части из вежливости и в благодарность за приглашение.
Володя пожимает плечами.
– Все наши. Макар, Ралинка, Вера, Даня, Арс...Все, короче. Только Лу не будет. У нее какие-то срочные дела.
Я сглатываю. Конечно, этого следовало ожидать. Что на дне рождении Володи непременно будет присутствовать Даня. Поэтому у Луизы возникли срочные дела? Потому что она не хотела его видеть? Или меня?
Я, Данил и Арсений.
Хочется встряхнуть головой. Сейчас я не буду об этом думать. Может быть и неплохо , что Даня будет на праздновании. Тогда Арсений воочию убедится, что между нами ничего нет, и мы с ним просто друзья.
8
Марат, или Мартин, как его называют друзья, отошёл покурить, поэтому мы с Андреем можем беспрепятственно разместиться рядом. Я ловлю на себе пристальный взгляд именинника и подчёркнуто вежливо ему улыбаюсь.
А чего Радкевич хотел? Его другу можно приходить с другой девушкой, а мне весь вечер нужно грустить в углу понурым истуканом? У меня тоже есть гордость.
– Глеб, белое передай, - не дожидаясь официанта, громко просит Андрей.
Вот и отлично, что он привлекает к нам внимание. В сторону Арсения я не смотрю, но теперь уверена, что наше появление не осталось незамеченным.
Где-то в закоулках совести колет мысль о Дане. Что он тоже сидит за столом и все видит. Я ведь ему отказала, а сама вернулась за стол в обнимку с Андреем.
Я мысленно прошу у него прощения и сосредотачиваю внимание на собеседнике. Сейчас мне так нужно. Лишь я одна знаю, чего мне стоит держать лицо и улыбаться, когда на деле хочется забиться в угол и тихо выть от обиды.
– А ты откуда знаком с Володей?
– спрашиваю я первое, что приходит в голову.
Банальный вопрос, который, к тому же, я задала первой, вместо того, чтобы дождаться должной инициативы от Андрея. Пусть. Хочу, чтобы Арсений видел, что мне ничуть не грустно и его выпад с Инессой меня не задел. Это поставленная цель придает мне сил и заставляет не слишком заботиться о подручных средствах.
– Мы в универе вместе учились, - отвечает мой собеседник, протягивая наполненный фужер. Его взгляд мельком задевает мою грудь и сосредотачивается на глазах. Очевидно, флиртовать у меня получается не так уж и ужасно, как я предполагала.
Теперь, когда я уверена, что у меня получается, мне отчаянно хочется посмотреть на реакцию
– Давайте я скажу тост, - разносится над столом мелодичный женский голос, заставляющий меня поежиться. Инициатива говорить принадлежит Инессе.
Она встаёт, и я снова мазохистично не могу отвести от нее глаз. Идеальное лицо, шикарная укладка, великолепное платье, подчёркивающее ее безупречную фигуру.
Мне отчаянно хочется нарыть в ней недостатки, чтобы утешить свое изрешеченное эго, но их не находится. Остается утешать себя тем, что четыре года назад ее нос был чуточку шире и губы не такими полными. Слишком слабое утешение, конечно. Кому какое дело, как она выглядела четыре года назад? Сейчас Инесса безупречна, а победителей как известно не судят.
– От Арса, как ты понимаешь, тоста не дождешься,- она издает шутливый смешок и опускает взгляд вниз, на Арсения.
– Поэтому я скажу за нас обоих. Вов, ты классный друг...
Я перестаю ее слышать. Почему Инесса смотрит на него так, будто не сомневается в том, что получила главный приз? Почему выглядит такой счастливой? Почему он не возражает, когда она во всеуслышание объявила их парой? Почему Арсений просто сидит и криво улыбается Володе? Почему в этот момент у него даже мысли не возникает взглянуть на меня, чтобы... Я не знаю... Дать понять, что все это фарс, зашедший слишком далеко.
– А ты в Швейцарии училась, насколько я знаю?
– голос моего собеседника выдирает меня из душевной агонии.
Мои мысли - неповоротливые слизняки, которых никак не получается собрать в кучу. Учёба в Швейцарии? Разве она имеет значение, когда я уничтожена? Она говорит за них обоих. Кто наделил ее таким правом? Арсений?
– В Лозанне, - сиплю я, поднося дрожащий бокал к губам.
– А ты где учился?
Я не слышу, что Андрей мне отвечает, потому что снова оборачиваюсь и смотрю на то место, куда только что опустилась Инесса. И где продолжает сидеть Арсений. Оказываюсь вознаграждена, потому что впервые за вечер ловлю его взгляд. Каждый нерв пробивает током, испепеляя их в безвольные нити. Задумчивость в его глазах моментально сменяется вежливостью, губы едва заметно дёргаются. Он поднимает стакан с соком в знак приветствия.
Впервые в жизни мне хочется причинить настоящую физическую боль человеку. Арсению. Лишь бы стереть с его лица эту отвратительную остраненную вежливость. Я думала, что его презрение было ужасным? Чушь. Вот это ужасно. Когда он сидит с другой и делает вид, что вычеркнул меня из жизни.
Я отворачиваюсь и, опорожнив фужер, протягиваю его Андрею. Наклоняюсь к нему точно так же, как делала Инесса и, понизив голос, прошу:
– Ещё нальешь?
Андрей подает мне очередную порцию вина, которое меня почему-то совсем не берет, рассказывает о том, что они с компанией любят ездить в Цермат кататься на лыжах и даже приглашает меня присоединиться к ним.