Они среди нас
Шрифт:
Голос Ирины зазвенел от напряжения, и мне показалось, что весь объем зала вместе с присутствующими тоже отозвался тончайшими отголосками человеческих эмоций, которым поддался, конечно, и я. Безусловно, я понимал, что Ирина сознательно или интуитивно использует в своей речи какие-то определенные приемы психофизического воздействия, заставляющие присутствующих полностью отдать свое внимание оратору. В бытность свою врачом я одно время всерьез увлекался современными психологическими техниками, включая и запрещенное позже нейролингвистическое программирование. Но здесь было иное! Самые простые слова непостижимым образом проникали в глубь
— Гомеопатический метод лечения, созданный гениальным немецким врачом Ганеманом, существующий уже более трех веков, был объявлен антинаучным и запрещен, в том числе и в России, почти на восемьдесят лет! Знаменитая китайская иглотерапия, насчитывающая две с половиной тысячи лет изумительных по эффективности результатов лечения самых тяжелых недугов, в коммунистической и постсоветской России до сих пор остается в ущербном состоянии, в виде вульгарного набора готовых, стандартных схем иглоукалывания для конкретных форм заболеваний. А об энергоинформационном целительстве с помощью природных биополей и говорить не приходится!
Ирина снова сделала короткую паузу, и стало слышно, как под потолком бьется о плафон заблудившаяся муха.
— Но за последние десять-пятнадцать лет наконец-то наметился реальный положительный сдвиг в отношениях двух парадигм в медицине. И яркое тому свидетельство — открытие сегодня нашего Центра альтернативной медицины «Световид». Отныне здесь, в Центре, вполне легально люди, владеющие древними методами или обладающие необычными способностями, смогут реализовать себя в полной мере на пользу страдающим и больным, не оглядываясь и не опасаясь быть оклеветанными и оскорбленными! Благодарю за внимание!
Ирина спустилась со сцены под аплодисменты и разноголосый гул аудитории, но дойти до меня не успела и была окружена плотным кольцом гостей и журналистов, жаждущих пообщаться с руководителем столь необычного медицинского учреждения. Я же, очнувшись от гипноза Ирининых слов, вознамерился было пробиться к ней, но заметил рядом с прекрасной «хозяйкой бала» сосредоточенную и деловитую мордашку Леночки, и решил послушать других ораторов, справедливо полагая, что моя помощь при взятии официального интервью Одоевской не потребуется.
Я снова повернулся к помосту в тот момент, когда на него влез мой бывший сокурсник по медицинскому институту, а ныне — начальник губернского департамента здравоохранения Станислав Владимирович Чертовских. И я со смешанным чувством сожаления и сарказма отмстил про себя, что сия высокая должность отразилась на СВЧ, как мы его окрестили на курсе, не самым лучшим образом. Он и в пору бурной юности не отличался стройностью стана и легкостью движений, но теперь, через почти двадцать лет, превратился во что-то уж совсем невообразимое. Больше всего он мне напоминал африканского гиппопотама, вставшего на дыбки и зачем-то облачившегося в строгую темно-синюю тройку с бордовым галстуком, но от этого вовсе не переставшего выглядеть безобразно толстым и каким-то желеобразным, что ли? Господин Чертовских, заполнив своей тушей чуть ли не весь помост, сгреб огромной дланью микрофон, отставил левую ногу назад, видимо, для лучшей устойчивости, и задвинул речь минут на десять.
Не хочу пересказывать весь этот
М-да! Научился СВЧ словами жонглировать да выражаться поубедительней. Научился! Только вот слышали бы его те, кого он лично всего-то лет пять-семь назад во всеуслышание клеймил по всем местным СМИ как шарлатанов и паразитов, отнимающих у доверчивых, но непросвещенных сограждан, последние трудовые рубли с помощью лживых обещаний исцеления от всяких тяжелых недугов. Помнится, он тогда не пожалел даже собственную жену, правда, бывшую, которую бросил с двумя детьми, потому что для продолжения карьеры нужна была супруга не безродная, а, как минимум, племянница нашего досточтимого губернатора…
Я с усилием отстранился от ораторствующего с пеной у рта СВЧ и покосился в сторону Ирины с журналистами, но ее на месте не оказалось, а мои собратья по перу уже разбрелись по залу в поисках новых жертв. В тот же миг в затылок мне будто дунул легкий сквознячок, привнеся ощущение неприятного озноба и острого чувства опасности. Я принялся оглядываться и успел заметить в конце зала у лестницы знакомую стройную фигурку в компании с каким-то шкафообразным детиной с характерным бритым затылком и бычьей шеей в жирных складках. Мне показалось, что он увлекает Ирину на лестницу насильно.
Не знаю, почему я так решил, может, взыграла типичная ревность самца, у которого украли самку?.. Нет! Здесь было другое! Странная упругая волна неслышным сильным толчком снова ударила в мозг, принеся с собой одну-единственную мысль-сигнал: «Помоги!» В следующее мгновение я уже точно знал, что у Ирины возникли серьезные проблемы, и, не раздумывая, метнулся вслед, использовав технику «ужа» из арсенала рукопашников для движения сквозь плотное скопление людей.
Оказавшись на лестнице, я сразу увидел Ирину, которую «шкаф в пиджаке» буквально тащил вниз, на первый этаж, крепко ухватив за локоть. Однако на лице ее, когда она оглянулась, я не заметил даже тени страха или отчаяния, а лишь непреклонную решимость и еще… презрение, что ли?..
Правда, в тот момент мне было не до упражнений по физиогномике: женщине, в которую я… гм!.. грозила опасность, и я должен был ей помочь! О том, что все могло быть совсем не так, как мне представлялось, я просто не подумал. А потому, двигаясь в том же темпе, я в три прыжка настиг «похитителя». Он, видимо, что-то почуял, но ни отреагировать, ни даже обернуться не успел, а у меня не было ни малейшего желания давать ему такую возможность. Поэтому я безо всяких угрызений совести воткнул этой горилле «клюв орла» в основание бычьей шеи и, продолжая движение вниз по лестнице, увлек за собой Ирину прочь от рушащегося тела. Шум получился все же изрядный: как-никак семь-восемь пудов, да со всего маху, да об пол!..