Они знали
Шрифт:
То, что произошло потом похоже на ужасный сон. До сих пор я не могу спокойно думать, что почти целый год была послушной марионеткой в руках Малфоя-младшего, помогала ему во всех его кошмарных планах, что это я отдала то проклятое ожерелье несчастной девочке и подсыпала яд в бутылку с медовухой, перед тем, как отправить ее Горацию Слагхорну. Когда сотрудники Министерства сняли с меня Империус, со мной случилась истерика. Ведь я видела Гарри и полуживого Альбуса, когда они вернулись из какого-то путешествия. Я сама дала им свои метлы, чтобы они могли долететь до Астрономической Башни и я же, пусть невольно, способствовала его смерти. Минерва и Филиус успокаивали меня, как могли, твердили, что это не моя вина, что по-настоящему виновен только непосредственный убийца, предатель, вероломный и низкий трус, которого они все проморгали - Северус Снейп.
Следующий год был адом для
Первое посещение директора Хогвартса состоялось незадолго до Рождества. Тогда он просто купил две бутылки огневиски и удалился, не произнеся ни слова. Через две недели я снова увидела его на своем пороге. Сделав довольно большой заказ, он остался стоять у стойки, а я спустилась в погреб за бутылками. Всеми своими действиями я старалась показать, что мне ненавистна необходимость его обслуживать, поэтому, вернувшись, нарочно дерзко посмотрела на него. Снейп выглядел, как человек, чьи физические и душевные силы на исходе. Настолько обреченного взгляда мне еще не приходилось видеть. Будто он уже очень долго несет на плечах неподъемный груз и просто падает под его тяжестью, с трудом продвигаясь к своей цели. Будто он уже не может нести его и с нетерпением ждет, когда смерть его освободит, надеясь только, что до этого он успеет прийти к своей цели. В тот момент я не смогла бросить ему те грубые слова, какие хотела. И не могла понять почему. Если б я знала…
В решающей битве я не участвовала, хотя всем сердцем была на стороне защитников Хогвартса. Я ни на минуту не сомневалась в их победе - в победе Гарри. Уже после окончания сражения, я вместе с другими оказалась в Хогвартсе, где и услышала от Гарри эту историю. Это был второй раз, когда я рыдала также как после смерти Альбуса. Снейп, оказывается, защищал нас всех, притворялся предателем и убийцей, принял страшную смерть ради того, чтобы Гарри смог победить. И все это только из-за одной Лили. Из-за любви к ней. Поистине неисповедимы пути провидения. Кто мог бы подумать, что тот, кого все единодушно считали неподходящим другом и парой, окажется способен на такую любовь, на которую не способны и лучшие из лучших?
Глава 16
Олливандер.
Я всегда считал, что нет ни одной легенды, которая не была бы хоть отчасти правдивой. То, что многие непосвященные воспринимают лишь как «глупые суеверья», для меня было неотъемлемой частью моего ремесла. Ведь там где речь идет о волшебных палочках, почти ничего не происходит без причины. Я убедился в этом сполна, оказавшись в руках Темного Лорда и столкнувшись с трагедией этого человека. И еще более - когда узнал от Гарри Поттера всю правду о ней. Кипарис. Символ печали. Для Северуса Снейпа эта примета оказалась истиной, предопределившей его судьбу…
Я помню всех своих покупателей без исключения. Каждую палочку и ее владельца. Так как я могу забыть тот день, когда в мою лавку вошли двое одиннадцатилетних детей? Первой порог переступила мать Гарри - Лили Эванс. По тому, как она держалась и какими широко распахнутыми глазами смотрела на все вокруг, я понял, что она, вероятнее всего из маглов. Мне никогда еще не приходилось видеть настолько прелестного существа. Рыжие волосы, свободно разметавшиеся по плечам, нежное личико, ярко-зеленые глаза. Ее нарядный магловский костюм удивительно шел ей и делал девочку только еще красивее. Было видно, что ей немного страшно: ведь, как и большинство маглорожденных, ее не сопровождали родители. Но войдя, она подарила меня приветливой, хотя и смущенной улыбкой и крепче вцепилась в руку мальчика, который стоял возле нее, пытаясь взглядом подбодрить подругу. Вместе с ней он сделал шаг вперед, и я смог рассмотреть его получше. Худощавый, болезненного вида, с неопрятными черными волосами, падавшими на глаза, крючковатым носом и черными глазами, горевшими из под густых бровей. Он явно лучше ориентировался в магическом мире, чем девочка, потому что в его взгляде, когда он оглядывал мою лавку, не было ничего, кроме вежливого интереса. Ни малейших следов удивления. Тем не менее, одет он был по-магловски, но в какую-то странную одежду, еще более нелепую, чем та, в которой ко мне впервые пришел
При виде Лили мне сразу же стало ясно, что тут нужно что-то тонкое, легкое и гибкое - такое же, как она сама. Перебрав несколько вариантов, я решил, что лучше всего остановиться на иве. Лили послушно брала в руки то, что я ей предлагал и пыталась взмахнуть каждой палочкой, определяя, насколько она ей подходит. И пока шел процесс подбора, она ни на секунду не переставала говорить. Лили говорила о том, как она счастлива, как ей долго не верилось, что она и впрямь получит письмо из Хогвартса и несмотря на все уверения Северуса (это было имя ее стоявшего у стены приятеля), сомневалась, и как она рада, что все оказалось правдой, она действительно волшебница и сможет учиться в волшебной школе. Я слушал ее болтовню с нескрываемым удовольствием - мне нравилась непосредственность и жизнерадостность этой малышки. Поиски оказались не такими уж долгими. Элегантная и гибкая, десять дюймов с четвертью, с начинкой из шерсти единорога. Стоило девочке взять ее в руку, как мы оба тут же поняли, что нужная палочка, наконец, найдена. Она потеплела в ее ладони, порыв легкого ветра взметнул рыжие волосы, магазин окутало золотистым сиянием. Палочка избрала волшебницу. Лили расплатилась, я упаковал ее покупку. Принимая коробку из моих рук, девочка восторженно воскликнула, что ей так хочется поскорее попробовать те чары, о которых она прочитала в книжке, что дал ей Северус. В ответ я галантно заметил, что столь очаровательной юной леди не нужны никакие другие чары, кроме собственных.
При этих словах, мальчик, уже шагнувший было к прилавку, вдруг остановился и с невыразимой нежностью поглядел на подругу. И я понял, что он абсолютно согласен со мной в этом, потому что сам находится под властью ее чар.
После этого мы принялись выбирать палочку для него. Он больше молчал, лишь время от времени оглядывался на Лили, стараясь не потерять ее из виду, как будто боялся, что она уйдет с новой палочкой, не дождавшись его. С ним дело затянулось гораздо дольше. Перебрали уже достаточно большое количество разнообразных видов древесины и никак не могли найти ничего подходящего. Я, торопясь избавиться от не слишком приятного мне клиента, не глядя, сунул ему в руки следующую палочку, а сам полез на полку за коробками. И вдруг меня обдал порыв ветра. Повернувшись, я увидел, что мальчишка пытается уже проделать данной ему палочкой какое-то сложное движение. Остановив его словами: «Колдовать будете в Хогвартсе, молодой человек», я взял экземпляр у него из рук и только тут увидел, что это была за палочка.
– Кипарис, - сказал я, - не повезло вам, юноша…»
– Почему?
– не понял Снейп?
Лили, заинтересованная нашим разговором, подошла ближе и тоже поглядела на палочку, выбравшую ее друга. Она была длиной около двенадцати дюймов, внутри находилась жила дракона. Тоже довольно гибкая, но немного потолще, чем у нее. Эту палочку можно было назвать довольно сильной, во всяком случае, в руках по-настоящему талантливого мага. А стоявший передо мной мальчик был именно таким.
– Так почему же мне не повезло?
– спросил Снейп.
– Кипарис - символ печали, - объяснил я. Они растут чаще всего на могилах. Боюсь, что с такой палочкой ваша жизнь вряд ли окажется радостной и счастливой.
Лили вскрикнула, услышав о значении кипариса, но мальчик гордо вскинул голову и отмахнулся:
– Ерунда. Дело не в инструменте, а в том, кто его использует. И даже если вы правы - судьба есть судьба. Я беру ее - заявил он не допускающим возражений тоном и вытащил деньги, чтобы расплатиться.
Мне ничего не оставалось делать, как упаковать его покупку. После чего Лили приветливо попрощалась со мной и, схватив Снейпа за руку, потянула его к дверям, уверяя на ходу, что не следует верить таким вещам и что у него, конечно, все будет просто отлично, как у нее, ведь правда! Он повернулся, прижимая к груди свой футляр и перевел взгляд с него на Лили.