Онича
Шрифт:
«Сюда никто никогда не входит, — сказал Сэбин. — Только твой отец время от времени, чтобы взглянуть на египетских богов. И на Окаво». Окаво был чернокожий слуга Родса, молодой человек, молчаливо скользивший по полу босиком. Финтана удивило его лицо, похожее на маски в большой темной комнате, продолговатое, с выпуклым лбом и раскосыми глазами. Щеки и лоб покрывали фиолетовые насечки. У него были необычайно длинные ноги и пальцы с заостренными ногтями. «Это мой сын, — сказал Родс. — Все, что здесь есть, принадлежит ему».
Когда Финтан прошел перед Окаво, тот отступил, растворился, словно тень. Белки его глаз блестели в темноте, он стал неотличим от статуй.
Сэбин
Родс очень отличался от остальных англичан, наверняка именно это и привлекало Джеффри. Сэбин был щедр, насмешлив, восторжен, а также гневлив, циничен, лжив. За ним числили немало замечательных розыгрышей, он будто бы даже сумел убедить резидента и D. О. в том, что в Оничу по Нигеру прибудет на пароходе сам принц Уэльский. Родс пил виски и вино, которое выписывал для него из Франции Джеффри. Много читал — французских драматургов и даже немецких поэтов. Отказывался одеваться по моде мелких чиновников колонии. Насмехался над их чересчур длинными шортами, шерстяными носками, пробковыми шлемами и безупречными черными зонтами. Сам ходил в изношенных до дыр полотняных штанах, рубашках от «Лакоста» и кожаных сандалиях, а дома облачался в длинную небесно-голубую хламиду, какие носят хаусса из Кано.
Он изъяснялся на большинстве языков реки, знал фула и арабский. По-французски говорил без акцента. В беседах с May запросто цитировал стихи Мандзони и Альфьери, словно знал, что это ее любимые. Объездил всю Западную Африку, вплоть до верховьев Нигера, до Томбукту. Но не распространялся об этом. Больше всего любил слушать музыку на своем граммофоне и рыбачить на реке с Окаво.
May не выносила, когда Финтан ходил к Сэбину Родсу. Пыталась предостеречь Джеффри, но тот пропускал ее слова мимо ушей. Однажды Финтан услышал странные вещи. May говорила с Джеффри в его комнате, громко, обеспокоенно, с итальянским акцентом, который вдруг усилился. Толковала о какой-то опасности, о чем-то непонятном, касающемся Окаво и Ойи, о том, что Родс хочет превратить их в своих рабов. Даже вскричала: «Этот человек — дьявол!», рассмешив Джеффри.
После того разговора Джеффри сделал внушение Финтану, хотя и спешил на Пристань, на какую-то встречу. Сказал, что не ст о ит больше ходить к мистеру Родсу. Дескать, Родс не слишком хорошая фамилия, не то, что наша. Понимаешь? Финтан ничего не понял.
Что было хорошо, так это сидеть на носу пироги, когда Сэбин Родс плыл по реке. Сам Родс устраивался на маленьком стульчике посредине лодки, а Окаво управлял подвесным мотором «Эвинруд» в сорок лошадиных сил, ревевшим, как самолет. Финтан, сидевший на носу, обгонял этот рев, слыша только ветер в ушах да шелест воды о днище суденышка. Родс попросил Финтана высматривать топляки. Финтан отнесся к своей миссии всерьез. Сидя впереди и касаясь ногами волны, выглядывал подводные камни и предостерегающе вытягивал руку, указывая то вправо, то влево, А завидев подтопленный древесный ствол, делал знак Окаво, чтобы поднял ось мотора.
Река в нижнем течении становилась широкой, как море. Перед пирогой над самой водой цвета темного металла взмывали белые цапли, летели отдохнуть чуть дальше, в тростниках. По пути встречались другие пироги, перегруженные ямсом и бананами плантейн, такие тяжелые, что казалось, они вот-вот затонут, и люди беспрестанно вычерпывали из них воду. Отталкиваясь длинными шестами, речники скользили вдоль берегов, где течение медленнее. Моторные пироги двигались посреди реки, просев кормой под весом мотора, грохочущего, словно гром. Когда лодка Сэбина Родса проплывала мимо, рулевые махали рукой. Но те, что отталкивались шестами, оставались неподвижными, бесстрастными. На реке не разговаривали. Скользили между водой и ослепительным отсветом неба.
Потом Окаво направлял пирогу в какой-нибудь узкий приток, почти скрытый густой растительностью. Глушил мотор и, стоя на борту, начинал отталкиваться шестом. Его тонкое тело изгибалось, изборожденное насечками лицо блестело на солнце.
Пирога медленно продвигалась среди деревьев. Лес двумя стенами обступал воду. От тишины сердце колотилось сильнее, как в пещере. Какое-то холодное дуновение доносило из чащи сильные, острые запахи. Там-то Сэбин Родс и рыбачил с гарпуном, а иногда охотился на крокодилов, на больших змей.
Полуобернувшись, Финтан увидел Родса, стоящего прямо за ним с гарпунным ружьем в руке. На лице Сэбина было странное выражение — то ли радость, то ли охотничий азарт. Никакой иронии и безразличной скуки, которую он напускал на себя, когда говорил об англичанах Оничи. Его серо-голубые глаза жестко блестели.
«Смотри!» — шепнул он Финтану, показав на проход меж ветвей. Пирога медленно продвигалась вперед. Окаво согнулся, чтобы не задеть головой зеленый свод. Финтан как зачарованный вглядывался в непроницаемую воду. Он не понял, на что должен смотреть. Какие-то темные тени скользили под водой, оставляя завихрения. В глубокой воде обитали чудовища. Сквозь древесную листву палило солнце.
Сэбин Родс решил поворачивать назад. Положил ружье на дно пироги. Был уже конец дня. Вернулся муссон. По небу с низовий, со стороны моря, валили черные тучи. Раздалось рычание грома, подул ветер. Когда пирога вышла из притока в реку напротив острова Джерси, на них обрушилась гроза. Серая пелена двигалась по реке, застилая все на своем пути. Над головой сверкали молнии, полосуя тучи. Ветер был такой сильный, что вздымал волны на поверхности реки. Сэбин крикнул на ибо: «Ozoo! Je kanyi la!» Стоя на корме, Окаво правил одной рукой, высматривая плывущие стволы. Финтан съежился посреди пироги, закутавшись в клеенку, которую ему дал Родс. Добраться до причала в Ониче они уже не успевали. Финтан видел сквозь полумрак огни Пристани, очень далеко, затерянные в жидкой необъятности. Пирога двинулась к острову Джерси. Сэбин Родс вычерпывал воду плошкой из пустотелой тыквы.
Дождь настиг их не сразу. Раздвинулся, образовав два рукава, обнявшие остров. Окаво воспользовался этим, чтобы выбросить пирогу прямо на песчаный берег, Сэбин Родс увлек Финтана бегом к какому-то шалашу. Тут-то и налетел дождь, с такой силой, что срывал листву с деревьев. Ветер нес водяную пыль, задувал внутрь хижины, мешая дышать. Казалось, нет больше ни земли, ни реки, а только это облако со всех сторон, холодная, пронизывающая тело пыль.
Так продолжалось долго. Финтан съежился у стены хижины. Ему было холодно. Сэбин Родс сел рядом. Снял с себя рубашку и закутал его. Очень мягко, по-отечески. Финтан чувствовал исходившее от него спокойствие.