Оно

Кинг Стивен

– Чччудь, -сказал Билл, немного улыбаясь.

– Чудь, -кивнул Ричи. – Ты кусаешь Его язык, и Оно кусает твой, верно?

– Ввверно.

– Тогда ты шутишь. Билл кивнул.

– Забавно, – сказал Ричи, глядя в темную трубу, – я это просто не представляю.

– Я тоже, – сказал Бен. У него в груди скопился тяжелый страх, почти душивший его. Он чувствовал, что единственное, что его удерживает от того, чтобы не сесть в воду и не барахтаться в ней, как ребенок, или просто сойти с ума – это спокойствие

Билла.., и Беверли. Он чувствовал, что он скорее умрет, чем покажет Беверли, насколько он напуган.

– Ты знаешь, куда ведет эта труба? – спросил Стэн Билла. Билл покачал головой.

– Ты знаешь, как найти Его? Билл снова покачал головой.

– Мы узнаем, когда подойдем ближе, – сказал вдруг Ричи. Он глубоко и напряженно вздохнул. – Если мы должны сделать это, тогда давайте.

Билл кивнул.

– Ппойду пппервым. Затем Эдди. Бббен. Бев. Стэн. Майк. Тты, ппоследний, Ричи. Ккаждый ддержитт руку на плече ттого, ккто идет ввпереди. Тттам темно.

– Вы выходите? – заорал на них Генри Бауэре.

– Мы кое-куда пойдем, – пробормотал Ричи.

Они образовали процессию, как будто слепые. Билл один раз посмотрел назад, утвердившись, что каждый положил руку на плечо впереди идущего. Затем, слегка наклоняясь вперед против стремительного течения потока, Билл Денбро повел своих друзей в темноту, куда почти год назад уплыл кораблик, который он сделал для своего брата.

Глава 20 КРУГ ЗАМЫКАЕТСЯ

1

Том

Тому Рогану приснился дурацкий сумасшедший сон. Во сне он убивал своего отца.

Часть его разума понимала, насколько это бредово: его отец умер, когда Том был только в третьем классе. Ну.., может быть, «умер» было не таким верным словом. Может быть, «покончил жизнь самоубийством» было верней. Ральф Роган сделал себе коктейль из джина и щелока. Можно сказать, отходной коктейль. Тома сделали ответственным за брата и сестер, и он начал получать взбучку, если у них что-то было не так.

Поэтому он не мог убить своего отца.., разве что там, в этом ужасном сне, он держал у шеи отца то, что было похоже на какую-то невинную рукоятку.., только ведь она не была невинной, правда? На конце рукоятки была кнопочка, и если бы он нажал ее, то появилось бы лезвие и вошло отцу прямо в горло. Я не сделаю ничего такого, папа, не беспокойся, -думал его сонный мозг прямо перед тем, как палец нажал на кнопочку и выскочило лезвие. Спящие глаза отца раскрылись и уставились в потолок; рот открылся, и из него вырвался поток булькающей крови. Папа, я не делал этого!
– кричал его мозг. – Это кто-то другой...

Он очень хотел проснуться и не мог. Лучшее, что он мог сделать (и оказалось, что это так же плохо), – погрузиться в новый сон. В этом сне он шел по грязи, с трудом вытаскивая ноги, сквозь длинный темный туннель. Яйца его ныли, лицо жгло, потому что оно было исцарапано. С ним были другие, но он мог различить лишь смутные,

неясные силуэты. Впрочем, это не имело значения. Что имело значение – так это дети где-то впереди. Им нужно было отплатить. Они нуждались

(в порке)

в наказании.

В странном туннеле ужасно воняло. Вода струилась со стен, отдаваясь эхом. Его башмаки и штаны промокли насквозь. Маленькие говнюки были где-то впереди в этом лабиринте туннелей, и, возможно, они думали, что

(Генри)

что Том и его друзья заблудятся, но над ними подшутили

(ха-ха, над вами над всеми!)

потому что у него был еще один друг, о да, особый друг, и этот друг наметил проход, по которому они должны идти с...

(лунными воздушными шарами)

как бишь их? Ну которые большие и круглые и как-то освещены изнутри, так что они испускают свет, похожий на тот, что таинственно падает от старомодных уличных фонарей. Один из этих шаров плыл и кружился над каждым подземным перекрестком, и на каждом была стрелка, показывающая дорогу в ответвление туннеля, в которое он и

(Виктор и Белч)

его невидимые друзья должны были свернуть. И это был правильный проход; он мог слышать остальных впереди, их шаги с брызгами отдавались эхом, он мог слышать их искаженные голоса. Они становились ближе, догоняли. И когда они догнали... Том посмотрел вниз и увидел, что у него в руке тот же нож.

На мгновение он испугался – это было похоже на один из тех сумасшедших астральных опытов, о которых он читал в бульварных еженедельниках, когда ваша душа оставляет ваше тело и входит в чье-то другое. Он чувствовал свое тело как-то по-другому, как будто он был не Томом, а

(Генри)

кем-то еще, кем-то моложе. Он начал в панике пробиваться из этого сна, и затем какой-то голос заговорил с ним, успокаивающий голос, шепчущий ему в ухо: Не имеет значения, где это, и не имеет значения, кто ты. То, что имеет значение, – это то, что Беверли там, она с ними, мой дорогой друг, и ты знаешь, что? Она делает кое-что гораздо худшее, чем украдкой курит. Ты знаешь, что? Она трахается со своим старым дружком Биллом Денбро! Да, точно! Она и этот заикающийся урод, да, они делают это! Они...

Это ложь!
– попытался он крикнуть. – Она бы не осмелилась!

Но он знал, что это не ложь. Она протянула его ремнем по

(ударила меня по)

яйцам и убежала, и теперь она обманывала его, грязная

(девчонка)

маленькая сучка действительно обманула его, и, дорогие друзья, дорогие ближние, она получит порку, всем поркам порку – сначала она, а затем Денбро, ее дружок, пописывающий романы. И с любым, кто попытался бы встать у него на пути, – с ним произойдет то же самое.