Оно
Шрифт:
– Это то же самое, что быть турком или, более похоже, египтянином.
– Мне кажется, это больше похоже на тттурка, – сказал Бил.
Он взял одну из принесенных им досок, и осмотрел ее. Она была футов шесть в длину, фута три в ширину. – Мой отттец говорит, что у большинства евреев большие носы и много денег, но Стттт...
– Но у Стэна правильный нос, и он всегда на мели, – сказал Эдди.
– Да, – сказал Билл, в первый раз за этот день на лице его разлилась улыбка.
Бен широко улыбнулся.
Эдди широко улыбнулся.
Билл отбросил доску в сторону, встал и отряхнул зад своих
– У тебя есть аспиратор, Ээдди?
Эдди похлопал себя по карману.
– Я нагружен до отвала.
– Скажи, как он работает с шоколадным молоком? – спросил Бей.
Эдди засмеялся.
– Работает отлично! Они с Беном лопались от смеха, пока Билл смотрел на них, улыбающийся, но озадаченный.
Эдди объяснил, и Билл кивнул, опять широко улыбнувшись.
– Эээдина ммать боится, что он исспортит его и она не ссможет получить вввозмещения.
Эдди фыркнул и сделал вид, будто толкает Билла в ручей.
– Следи за ним, морда вонючая, – сказал он голосом Генри Бауэрса. – Я откручу тебе голову, чтобы ты мог смотреть, когда будешь вытираться.
Бен давился от смеха. Билл посмотрел на него, все еще улыбаясь, с руками в карманах джинсов, улыбаясь, да, но теперь немного отдаленно, как-то смутно. Он посмотрел на Эдди, а затем повернул голову к Бену.
– Детская ггглупость, – сказал он.
– Да, – согласился Эдди, почувствовав, что им предстоит хорошо провести время. Он думал, что Билл расколется, когда захочет; вопрос был в том, хочет ли Эдди слышать такое – «Ребенок умственно отсталый».
– Отсталый, – сказал Бен, все еще хихикая.
– Ты собираешься ппоказать нам, как состроить запруду или ты ссобираешься ппросидеть в ссвоем нужнике весь день?
Бен снова встал на ноги. Он посмотрел на речку, спокойно текущую мимо них. Кендускеаг была не очень широкой здесь, в Барренсе, но все-таки вчера она нанесла им поражение. Ни Эдди, ни Билл не смогли толком сделать опору на ручье. Бен улыбался улыбкой человека, который обдумывает что-то новое.., что-то несколько забавное. Эдди думал: «Он знает как – я действительно думаю, что он знает».
– О'кей, – сказал он, – вы, ребята, снимите свои ботинки, чтобы ноженьки свои не замочить.
Эдди снова услышал голос матери – суровый командирский, голос регулировщика: «Не смей делать это, Эдди! Не смей! Мокрые ноги – это один из тысяч путей к простуде, а простуда ведет к пневмонии, поэтому не делай этого!»
Билл и Бен сидели на берегу, стягивая спортивные тапочки и носки. Бен суетливо закатывал джинсы. Билл посмотрел на Эдди. Его глаза были ясные и теплые – сочувствующие. Эдди вдруг внезапно понял, что Большой Билл точно угадал его мысли и ему стало стыдно.
– Ты иииидешь?
– Да, конечно, – сказал Эдди. Он сел на берег и разулся, пока мать занималась нравоучениями в его голове.., но голос ее все болееотдалялся и становился эхом, как облегченно отметил про себя Эдди, как будто кто-то зацепил большим
3
Это был один из тех замечательных летних дней, который в мире, где все в порядке, все как надо, вы никогда не забудете. Легкий бриз отогнал противных москитов и черных мушек. Небо было яркое, хрустяще-голубое. Температура – немного более семидесяти по Фаренгейту. Птицы пели и занимались своими птичьими делами в кустах и на деревьях. Эдди пришлось один раз воспользоваться аспиратором, но потом его грудная клетка задышала свободно и горло, казалось, магически расширилось. Все остальное время он не вынимал аспиратора из нижнего кармана.
Бен Хэнском, накануне казавшийся таким робким и неуверенным, стал признанным генералом, с головой уйдя в строительство запруды. Время от времени он выбирался на берег и, упершись в бока грязными руками и что-то бормоча про себя, глядел, как продвигается работа. Иногда он проводил рукой по волосам, и часам к одиннадцати они у него уже торчали смешными нелепыми лохмами.
Сначала Эдди чувствовал какую-то неопределенность, затем им овладела радость, и наконец пришло совершенно новое чувство – в нем было что-то таинственное, оно и пугало и одновременно возбуждало, опьяняло. Это чувство было настолько не свойственно обычному состоянию его бытия, что он не смог назвать его до той ночи, когда, лежа в постели и глядя в потолок, он проигрывал заново весь день. Сила. Вот какое это было чувство. Сила. Она должна была работать. Боже мой, и она должна была работать лучше, чем он и Билл, а может, даже сам Бен – могли мечтать об этом.
Он видел, что Билл тоже увлекается – он входил в работу не сразу, что-то обдумывал, а затем постепенно отдался ей полностью.
Раз или два он похлопал Бена по мясистому плечу и сказал ему, что он невероятный, непревзойденный. Бен каждый раз краснел от удовольствия.
Бен велел Эдди и Биллу поставить одну из досок в ручей и держать ее, чтобы вбить наковальней в ложе потока.
– Так, все в порядке, но вы продолжайте держать ее, иначе ее смоет водой, – сказал он Эдди, поэтому Эдди стоял в центре потока, держа доску, а вода текла поверху, и руки у него были колеблющимися морскими звездами.
Бен и Билл поставили вторую доску в двух футах от первой, ниже по течению. Бен снова наковальней всадил ее поглубже и Билл держал ее, пока Бен заполнял пространство между досками песчаной землей с берега. Сначала землю размывало по краям досок наносами, и Эдди сомневался, будет ли это вообще работать, но когда Бен начал добавлять камни и грязную массу из ложа потока, наносы стали выравниваться. Менее чем за двадцать минут он создал из земли и песка настоящий канал между двумя досками в середине потока. Для Эдди это выглядело как оптический обман. Будь у нас настоящий цемент вместо грязи и камней, мы бы к середине следующей недели сдвинули бы город с места.., вплоть до Старого мыса, – сказал Бен, отбрасывая в сторону совок и садясь на берег, чтобы отдышаться. Билл и Эдди смеялись, и Бен широко улыбался им в ответ. Когда он улыбался, в чертах его лица угадывался будущий красивый мужчина.