«ОООООО»
Шрифт:
– Какие тут шутки, – ответил дикобраз, смотря на свои песочные часы, – от всего тренерского совета я должен вам сообщить: так как соревнования не за горами, а горы впереди нас, то для быстрой нашей доставки к играм ты должен договориться с правителями верховного мира о наших перелетах.
– Я? Как я? Так – это как? Как это так?.. Это… – Леня замешкался. В нем перемешались радостные чувства и страх перед правителями верховного мира – так называли андских кондоров, самых больших в мире летающих птиц. И вдруг чувство отчаяния посетило его от мысли, что он не справится с такой задачей и не проявит свою значимость.
Панта, видя это, решил в шутливой форме поддержать Леню:
– Если ты не договоришься, то тебе придется ковылять пешком – так наковыляешься, что дуло раздуть может.
– Какое дуло? Вы хоть понимаете, где я живу, а где кондоры? Если я их и видел, то высоко в небе, – говорил Леня, пытаясь не брать на себя столь ответственную роль.
– А ты, когда договариваться будешь, главное, курок не дергай, а то ствол нырять начнет, – поддержал Панту дикобраз. – Кто кроме тебя может так забалтывать и при этом так мило улыбаться?
– Какой курок? – не слыша в свой адрес оды, отвечал опешивший Леня.
– Я помогу тебе добраться до них, но договариваться будешь сам. У меня нет такой способности забалтывать, как ты это умеешь, – поддержал его Броня. – Я слышал, что они едят только падаль, но как-то не уверен. Там, повыше, они летают выше гор, почти около солнца. А когда спускаешься вниз на скейтборде в солнечную погоду, то, когда кондор пролетает, ощущение такое, будто солнце скрылось за тучей. Такой вот он, большой-пребольшой. Если с ними договориться, они нас запросто доставят куда нужно.
– Я тоже пойду с тобой, а то вас одних отпускать опасно, прослежу хоть. Бог не выдаст, свинья не съест, – поддержал компанию Муря.
– Вот и отлично. У всех вас есть когти, они, как ледорубы. С такими когтями можно любые горы покорять и ледники, – заключил дикобраз.
Все – Муря, Броня и Леня – посмотрели одновременно на свои передние когти – они, действительно, были невероятных размеров по отношению к телу. Муравьед Муря вообще никогда не ходил на подушечках своих лап, а лишь на своих когтях.
– Договоритесь, чтобы они доставили нас ближе к морю, к Атлантическому океану, – с этими словами дикобраз залез в нору, из которой он постоянно вылезал со своими песочными часами.
– Видимо, там тренерский совет? – спросил Леня, мотнув головой в сторону исчезнувшего в недрах земли дикобраза. – Скоро мы узнаем и о спортивных комитетах, и о WADA. Эти хоть в горы посылают, – указал он на нору, – а те пошлют в неизвестном направлении. Начинается уже бюрократия, – вдохновился подбодренный товарищами Леня.
– Мурик, а как же наша система? – спросила муравьеда Панта.
– Тебе больничный на неделю, наверное, выпишут, еще неделю нужно будет лечиться от кактусофобии и иглофобии, у тебя же икота возникает, как только ты Дико увидишь – невольно подпрыгиваешь. А что, если вместо флажков еще что-нибудь колючее поставят? Так что лечись и отдыхай, друг мой, – ответил Муря. – Леня, а ты лучше залезай ко мне на спину, давно я не катал своих маленьких спиногрызов, которые остались на равнине, скучаю, – обратился он уже к ленивцу. Муравьеды действительно носят своих детей на спине до определенного возраста, в связи с чем им не привыкать катать кого-либо. Ленивца на спине муравьеда в природе, наверное, не встретишь, но в нашей сказке и не такое бывает.
Леня медленно взобрался на холку Мури, и они втроем тихонько скрылись за утесом. Перед тем, как они скрылись из виду, Леня помахал лапой провожающим, на что некоторые, проникнувшись сентиментальными чувствами, помахали в ответ. Но прежде чем узнать историю их восхождения и знакомства с андскими кондорами, которые должны были выступить пилотируемыми живыми аэропланами для южноамериканской команды, предлагаю все же познакомиться с неуловимыми лыжниками, которых так и не могли заметить будущие сервис-звери.
Сразу же после того, как когтистые альпинисты-переговорщики покинули тренировочный лагерь, вдали послышалось: «Гоп, гоп, гоп». Из норы тут же вынырнул дикобраз Дико со своими знаменитыми песочными часами и стал криками подгонять бежавших вдалеке лыжников. Впереди неслась во весь опор лама: не смотря вперед, а оглядываясь на догоняющих, она бежала в прямом смысле, сломя голову. Ей было необходимо бежать именно так, потому что следом что есть мочи гнали хищники – гривистый волк на длиннющих лапах, как ходулях, и пума, отталкивающаяся только лыжными палочками, зажав их в мощных передних лапах.
Либо у хищников был такой спортивный азарт, либо в гонке они забыли о перемирии: их яростные оскалы близ задних копыт ламы не то что бы подбадривали ее, а заставляли ноги нести тело так, что голова ее от ускорения запрокидывалась назад. Инстинкт побеждал веру в договоренность (по всему земному шару по традиции на время состязаний и подготовки к ним было объявлено всеобщее перемирие среди животных). Но как бы быстро не бежали ноги у ламы, два хищника нагоняли ее с обеих сторон, конкурируя между собой.
Пробегая около трибун и тренера Дико, ухо Ламы уловило команду «финиш», однако условности были отвергнуты ее напряженной психикой, и она продолжала бежать, не снижая скорость. От нервной гонки она забежала на лыжню, которая предназначалась для штрафного круга биатлонистов, и, запрокинув голову, не видела, что бежит по кругу. На стадионе одновременно финишировали пума и гривистый волк, которые, тяжело дыша, упали без чувств. Часто и тяжело поднимались их грудные клетки, из пастей вывалились языки. От них валил пар, как из бани. Возле лыжников уже ходил довольный Дико, одобрительно похлопывая каждого по плечу, смотря на свои песочные часы. Но потом он возвел руки в сторону бежавшей ламы и закричал: «Назад, поворачивай назад, назад!!!»