Опал императрицы (Опал Сисси)
Шрифт:
На этот раз – поражение по всему фронту. Опал навсегда потерян, а в семью Альдо вошли подозрительная женщина и преступник в ожидании суда. Остальных, настоящих, не будет: госпожа де Соммьер лежит в постели с гриппом в своем особняке у парка Монсо, План-Крепен за ней ухаживает. Что до Адальбера, он, наверное, проводит праздники в Вене, с Лизой и ее бабушкой. Ах, это было бы лучше всего! Почему, почему он вынужден лишать себя подобной радости?
Внезапно князь-антиквар почувствовал, что по спине у него пробежала дрожь, в носу засвербило. Князь разразился отчаянным чихом. Он простудился. Как глупо было торчать на пронизывающем декабрьском
– Здравствуйте! – закричала она. – Думаю, вы меня не ждали?
От девушки исходил такой свет, такое тепло, что Альдо сразу перестал дрожать. Он с трудом удержался, чтобы не сжать ее в объятиях, и только протянул к ней руки.
– Нет, я не ждал вас! И меня даже одолевали мрачные мысли, но появились вы, и все прояснилось! Какое невероятное счастье – видеть вас сегодня здесь!
– Сейчас все вам расскажу. Можно войти? Здесь так холодно и сыро...
– Конечно! Входите! Входите скорее!
Альдо повел ее в свой рабочий кабинет, но навстречу им попался Заккария с чайным подносом в руках. Узнав гостью, старый слуга поставил свою ношу на сундук и бросился к ней:
– Барышня Лиза!.. Кто бы мог подумать? Ох, как обрадуется Чечина!
Прежде чем его успели остановить, он помчался в сторону кухни, позабыв о своих величественных манерах и думая только о том, чтобы поскорее обрадовать жену. Альдо тем временем привел гостью в большую, обтянутую золотой парчой комнату, где они так часто работали вместе и где она предельно естественным движением опустилась в кресло, в которое садилась прежде, собираясь стенографировать письма, которые диктовал ей Морозини. Не успели они сказать друг другу и двух слов, как дверь распахнулась под натиском Чечины, и та, смеясь и плача, налетела на Лизу, едва не раздавив ее в порыве восторга:
– Клянусь всеми святыми рая, это она, это в самом деле она! Наша малышка!.. О, Иисусе сладчайший, какой великолепный подарок вы сделали нам на Рождество!
– Ну что, Лиза, теперь видите, с какой нежностью к вам здесь относятся, не правда ли? – с улыбкой проговорил Альдо, когда Лиза выпуталась наконец из водоворота лент, накрахмаленного полотна, черного шелка и роскошной плоти, в который превратилась плачущая жаркими слезами Чечина. – Надеюсь, вы останетесь с нами?
– Вы прекрасно знаете, что это невозможно. Как и в прошлом году, я спешу в Вену, к бабушке, которая поручила мне передать вам ее самые теплые пожелания! Она вас очень любит.
– И я ее тоже. Это удивительная женщина! Как она себя чувствует?
– Как нельзя лучше! Ждет в гости моего отца и мачеху. Это не так уж ее радует, но долг гостеприимства обязывает, и я не хочу оставлять ее без поддержки в этом испытании...
– Но тогда... как же вы приехали в Венецию? Неужели действительно только ради нас?
Альдо не решился сказать вслух «ради меня», но всей душой на это надеялся! В эту минуту он наконец осознал, какое чувство испытывает к Лизе. Он понял, почему не любит больше Анельку, почему никогда больше не сможет ее любить, если, конечно, то, что влекло его к ней, было любовью. И улыбка Лизы согрела ему сердце:
– Конечно, ради вас! Я люблю Венецию, но чем бы она была без вас... всех? И потом, по правде говоря, есть еще одно...
Ее прервал звук легких шагов. В тот же миг у Альдо померкло в глазах, а Чечина попятилась в тень книжного шкафа, словно отступила перед угрозой. В погрузившийся в безмолвие кабинет вошла Анелька.
– Извините, если помешала, – звонко произнесла она, – но мне надо выяснить одну вещь. Альдо, что вы думаете об обеде у Калерджи? Вы хотите идти туда или нет?
– Поговорим об этом позже! – ответил побледневший от боли и ярости Морозини. – Сейчас не время и здесь не место это обсуждать. Оставьте нас, пожалуйста!
– Как вам угодно!
Презрительно пожав плечами, молодая женщина повернулась на высоких каблуках, взмахнула креп-жоржетовой юбкой, показав безупречные ноги, и исчезла так же внезапно, как появилась. Но Лиза уже машинальным движением поднялась с места. Она тоже была бледна. Девушка узнала непрошеную гостью, и в ее глазах, когда она подняла их на Альдо, удивление смешалось с болью.
– Я не ошиблась? Это действительно... леди Фэррэлс?
Господи, как же трудно выговорить ответ! Но все-таки надо...
– В самом деле... но теперь она носит другое имя...
– Только не говорите мне, что ее фамилия... Морозини. Дочь... О, какой ужас!
Лиза бросилась прочь из комнаты, но Альдо метнулся к ней и удержал за руку.
– Прошу вас, одну минуту! Только одну минуту!.. Позвольте мне объяснить вам...
– Отпустите меня! Нечего здесь объяснять! Я ухожу... Ни минуты больше здесь не останусь!
Срывавшийся, нервный голос выдавал, насколько она потрясена. Чечина попыталась прийти на помощь Альдо:
– Дайте ему всего одну минуточку, барышня Лиза! Он не виноват...
– Довольно уже быть ему нянькой, Чечина! Этот здоровенный балбес уже в таком возрасте, когда понимают, что делают... и, в конце концов, я ведь всегда знала, что он любит эту женщину.
– Да нет же, вы не хотите понять...
– Ну все, довольно, Чечина! Я вас очень люблю, но не требуйте от меня слишком многого! Прощайте.
Она наклонилась, чтобы поцеловать старую подругу, потом обернулась к Альдо, до того подавленному непоправимостью происшедшего, что он даже не пытался бороться.
– Я чуть не позабыла об истинной цели моего приезда! Держите! – прибавила она, бросив на стол черный бархатный футляр. – Я привезла вам это! Тело Эльзы нашли...
Упав среди бумаг, футляр раскрылся, и показался орел, который уже никто не надеялся увидеть. Под горевшей на столе яркой лампой грани бриллиантов вспыхнули всеми цветами радуги, а в таинственных глубинах опала, казалось, зарождались все оттенки солнечного спектра.
Когда Альдо вновь повернул голову, мадемуазель Кледерман уже не было в комнате. Он даже не пытался ее догнать. Зачем? И что он может ей сказать? Застыв над камнем и не решаясь к нему прикоснуться, князь слушал, как нарастает и затихает вдали рокот мотора лодки, уносившей Лизу. Далеко, как можно дальше от него! Слишком далеко для того, чтобы когда-нибудь им довелось встретиться...