Опала на поводке
Шрифт:
После… мы отправились в город. Я посадил Рейко на трамвай в Гаккошиму, хоть она и сопротивлялась, а сам снял комнаты в «Imperial Hotel Tokio». Азат и Уокер заняли одну комнату, Анжелика отключилась во второй, а я занял диван в зале, вооружившись до зубов. Баркер и Арк были направлены назад в особняк – охранять и патрулировать разминированную часть территории. Все мои действия были логичны, взвешены и предусмотрительны.
…но я очнулся в каморке с решеткой вместо двери, определенно отравленный какой-то дрянью.
Если выберусь – сожгу управляющего отелем. Вообще пора бы уже начинать вычеркивать имена из черного списка, а не добавлять новые.
Первым делом я потянулся мыслью к фамильяру. Арку предстояло много работы – долететь до Токио, отыскать приблизительное место моего заключения, потом… что потом? Уокер, единственный человек, способный действовать от моего имени – в коме. Анжелика… девушка, Азат – халифатец преклонного возраста. Их просто всерьез не воспримут. И это при условии, что из номера отеля изъяли лишь меня. Слуги могут находиться где-то неподалеку, в таком же, как и я состоянии. Вывод?
Рейко. Пусть меня самого Иеками поймали в ловушку, но де-факто и де-юре – слуги рода Эмберхарт с блеском ее отбили, следовательно, моя совесть и честь чисты. Посмотрим, хватит ли этому грудастому громогласному карапузу сил, влияния и рассудка, чтобы вытащить меня оттуда… где я сейчас.
Попытавшись встать, я понял, что сделал все правильно – сначала обдумал, потом начал действовать. Последнее получилось… отвратительно. Я шлепнулся с прогнившей лежанки как кулек с навозом, завозился на грязном полу полураздавленным тараканом, и, совершив все положенные новорожденному котенку бессмысленные движения, с трудом встал на ноги, держась за решетку. В неверном и скудном свете масляных ламп оглядел себя – моя белая рубашка навыпуск и штаны из толстой темной шерсти – то, в чем я садился на диван в отеле. Ни ремня, ни обуви, ни оружия… могло быть и хуже.
– Крепкий малец. Уже поднялся, - тут же донеслось снаружи, - Йоши, бегом к боссу! Доложи!
Я оказался в каком-то подземном комплексе, прокопанном едва ли не ручным трудом. Низкие потолки, дикий камень, жара. Последнее позволило мне получить больше всего информации – два низеньких жилистых мужика, что меня тащили, оказались из якудзы. Обширные татуировки спины, местами заходящие на руки и грудь, иного толкования не оставляли. Эти красочные произведения искусства были известны даже в Англии – порядочный японский гражданин себе такое «клеймо» не ставил.
Зал, куда меня вскоре приволокли, голых стен не демонстрировал. Наоборот, его полностью стилизовали под большую, но совершенно традиционную японскую комнату – панели из рисовой бумаги прикрыли грубые скальные стены, а на полу были расстелены соломенные циновки-татами, придающие помещению обжитой и уютный вид. Зал был практически пуст – лишь в противоположном от меня конце помещения восседал на коленях человек, занятый бумажной работой за небольшим столиком, подходящим для сидения на коленях.
Конвоиры усадили меня на подушку, аналогичную той, которой пользовался пишущий. Мужчина отвлекся от работы, мы обменялись оценивающими взглядами. Плотный, в полураспахнутом белом кимоно, демонстрирующим те же знаковые татуировки. Возраст около сорока лет. Широкое «простое» лицо, определенно не благородный. Покатые плечи, широкие запястья, сбитые костяшки, жесткое выражение лица. Этот тип большую часть своей жизни посвятил насилию.
– Эмберхарт-кун, - отметил он мое внимание, - Мне нужно закончить с делами перед нашим разговором. Это займет минут десять. Подождешь? Могу предложить чаю.
– Воды, если можно. Побольше, - озвучил свою просьбу я, - А еще мои сигареты, если вы рассчитываете на разговор.
– Сейчас все принесут. Вода тебе действительно нужна. Так быстро очнуться от «пустого зла» - это внушает уважение, - покивал мужчина.
– «Пустое зло»? – иронично поднял бровь я.
– У вас на Западе, его называют «соулдаст», насколько мне известно, - покивал мужик, рассматривая меня с видом тигра, увидевшего заячью задницу, застрявшую меж двух сросшихся деревьев.
Я тут же поморщился. Очищенная миазма представляет из себя густой белый туман, поглощающий эфир. Набрав его, туман вспыхивает и сгорает без следа, выделяя массу тепла. Не набравший критическую массу «соулдаст» превосходно работает как отключающий газ. Мне плохо, потому что эта дрянь посадила мой организм на долгую энергетическую «диету».
– Увы, наши аристократы – люди крепкие и с фокусами, - хмыкнул мужчина, - Поэтому мы здесь, в Японии, привыкли использовать грубые, но эффективные методы. Ты-то, к счастью, очень слаб, а вот некоторых «пустое зло» и на полгода в койку отправить может. Теперь, если не возражаешь, я закончу с делами…
Напившись и закурив, я мысленно проверил Арка – тот кружил над предполагаемым местом моего заточения – Йошиварой. Плохо, очень плохо. Насколько мне известно, криминогенная обстановка района хуже всего во всей Японии, исключая Роппонги. Арк полетит к Рейко, но, похоже, выпутываться я буду самостоятельно.
Если будет шанс.
Тем временем мужчина закончил просматривать бумаги, поставил несколько подписей, отложив стопку в сторону. Распрямившись, он вздохнул, глядя на меня, и… вытянул из-за спины меч, который принялся рассматривать.
Мой меч. Точнее – один из них, тот, что попался под руку, когда я спешно собирался в особняке. Якудза, так и не назвавший себя, освободил лезвие от ножен, начав вертеть меч в руках и рассматривать.
– Великолепная работа, - проговорил он, - Прекрасная ковка в сочетании с лучшей сталью, которую я встречал в жизни. Родовой клинок? У него есть имя?
– Нет, - пожал я плечами, вызывая удивленный и неверящий взгляд, - Это обычный меч, незнакомец-сан. У меня таких мечей десятки – совершенно одинаковых.