Опала на поводке
Шрифт:
Думать о том, что тут еще ко всему прочему есть прямой интерес синекожего, мне вообще не хотелось. Разобраться бы с земным.
Дома меня ждал первый полноценный скандал, который легко можно было бы назвать репетицией к семейной жизни. Иеками Рейко всю учебную неделю дулась на меня, как мышь на крупу, и избегала по мере возможности, а всю обратную дорогу до особняка смотрела на меня как разумный человек на зодиакальный гороскоп. Предчувствуя разбор полетов, я малодушно удрал на весь вечер четверга, и теперь, почти в ночи, был вынужден
Рейко негодовала, топотала и орала. Она била посуду… ту, до которой могла дотянуться. Она утащила Анжелику к себе в комнату и переманила ее на свою сторону, подозреваю, что с помощью демонстрации пострадавшей от клюва ворона части тела. Легран ходила за мной по пятам и укоризненно вздыхала с такой силой, что колыхались портьеры. Азат, сделав ужин, сбежал на чердак и не казал оттуда нос.
– Как ты посмел сначала попросить меня о помощи, а затем запрещать идти на выручку! Гад шрамированный! Скотина носатая! Тупой гайдзин!
– Я тебе четко передал, чтобы ты прислала мне на помощь людей, а сама оставалась в Якусейсшо, ты, горластый недомерок!
– Кого я могу тебе прислать, придурок?! У меня весь род в изгнании!
– Полицию!
– Хреницию! Ты возьмешь меня замуж только через мой труп!
– Ты получишь от меня кольцо только с поручением утопить его в вулкане!!
– Я могла тебе помочь, чертов тупица!
– Ты бы сожгла к черту Йошивару, дурында!
– А ты что с ней сделал, идиотина!?
– Я это сделал правильно! Не попавшись!
Наоравшись друг на друга, мы уселись на разные концыбольшого дивана в зале. Сероволосая мрачно пыхтела, я не менее мрачно курил. Что могли сделать эти сорок пять килограмм девчатины, из которых одна седьмая веса приходится на грудь? Даже если бы она добежала до крепости якудза, любой пацаненок с самым древним автоматическим пистолетом, который не чистили десять лет, наделал бы в ней дырок. Нужно знать свои пределы.
Что-то плотное и еще пыхтящее ткнулось мне в бок, и я на автомате обнял это свободной рукой, прижав покрепче к себе. Так и сидели дальше. Никакой романтики, никаких высоких чувств – просто два человека, чьи жизни за последние сутки едва не рухнули в неизвестность.
– Рейко, я собираюсь убить твоего отца, - сказал я девчонке через минут пятнадцать таких молчаливых посиделок.
– Вызвать его на поединок не можешь, - пробурчала та недовольно, - Наймешь убийц?
– Нет. Сам. Мечом, - коротко поведал я ей свои планы.
Девушка подумала несколько секунд, потом вытянула левую руку по направлению к стоящей у стены в зале декоративной пальме. Коротко вспыхнуло, треснуло, испуганно ахнула притаившаяся за нашими спинами Легран – бедное растение разнесло в клочья вместе с вазой, оставив на полу знатную подпалину.
– Вот это – мелочи, - наставительно сказала сероволосая девочка, - Отец поджарит тебя за секунду.
– Не волнуйся, - погладил я ее по голове, - Сначала я его убью, а потом дам себя увидеть.
Рюдзи Иеками дискредитировал себя за гранью разумного. Оскорбления и даже штурм – это одно, а вот найм будущим изгнанником
Воскресенье. Слово, вызывающее прилив позитивных эмоций у большинства разумных, если они не работают и не являются детьми благородных семей, которые работают всегда. Тем не менее, я продолжал любить воскресенья, несмотря ни на что. Но это… оказалась совсем черным.
С самого утра, после завтрака, пришлось выдержать короткую, внешне безэмоциональную, но весьма суровую битву с Уокером – дворецкий, несмотря на свое весьма разностороннее образование, безукоризненные манеры и буйно растущую веру в меня, не совсем понимал специфик регенерации алхимически подстегнутого организма, желая во что бы то ни стало встать с кровати и приступить к своим обязанностям. Успокоился он лишь после моих уверений, что сломать ему сейчас отросший мизинец проще, чем сигарету.
С Рейко все было куда проще – она под руководством и надсмотром свободной от поручений Анжелики превращала мишени в решето на заднем дворе особняка. Когда пальцы и запястья девушки начинали ныть от нагрузки – переходила к учебе и доставанию Азата, издевавшегося над всеми жителями поместья. Издевательство выражалось в выпечке сдобы и каких-то восточных лепешек, пахнущих настолько вкусно, что я даже соблазнился вторым завтраком.
Что может пойти не так в особняке, лишь ждущим умелых рук, которые в будние дни будут менять простреленные деревянные панели, вешать новые гардины, разгружать ящики с военной маркировкой Германии, Англии и Италии?!
Гости.
Сначала заявился Распутин, наконец-то привезший аж три ящика вина для Анжелики, чьи гранаты спасли его во время нашей авантюры в доках. Передав смутившейся девушке презент, нарочито никуда не торопящийся русский учуял запах готовки старого халифатца и стал не торопиться с удесятеренной силой… сожрав большую часть выпечки. Глядя на поглощаемые им количества пищи и периодически закрывая Рейко рот путем прихлопывания отвисающей нижней челюсти на ее законное место, я дал себе зарок водить русского только по ресторанам с самыми маленькими порциями еды. Наконец, сумев отбиться от его неторопливых, но очень настойчивых просьб по регулярным урокам револьверного боя, я выпроводил обжору…
…и тут же был вынужден встречать Сент-Амора. Француз отнял куда меньше времени, всеми фибрами души демонстрируя, что это «визит вежливости», удивил Азата знанием его языка и удалился, оставив после себя устойчивый флер подозрения, что крепыш-шатен каким-то образом в курсе, что меня похитили, увезя в Йошивару. Такой визит, крайне слабо замаскированный под «проходил мимо», никак иначе объяснить было нельзя. Я оставил себе зарубку разобраться с излишне скользким для своих лет французом.
Это был далеко не конец. Ко времени послеобеденного чая нагрянула сама Шино Цурума, но с куда более благими целями, чем объесть меня на выпечку или зародить излишние подозрения.