Опаленные мечты
Шрифт:
За день до того, как ступил на порог особняка Пизано, я посетил ее могилу и поклялся, что отомщу за ее смерть. Око за око. Жена Рокко Пизано за мою. Я поклялся в этом.
Однако сейчас, глядя на фотографию Натали, испытываю совсем другие чувства, те самые, которые уже давно кипели в моей душе. Раскаяние. Стыд. Чувство вины. Они давно гложут меня, потому что засыпаю с мыслями уже не о карих глазах, а о зеленых. Вместо того чтобы мечтать о хладнокровном убийстве Равенны Пизано, представляю, каково это — чувствовать ее под собой, слышать ее стоны, объявить ее
Сегодня вечером, увидев, как Равенна идет рядом со своим мужем, а он обнимает ее за талию, я чуть не взорвался от злости. Едва сдерживался в порыве убрать руку этого ублюдка. Мне хотелось схватить ее и крикнуть: «Она моя!», чтобы все услышали.
Безумие. И это безумие нужно остановить.
Я нажимаю на значок в левом верхнем углу, и на экране появляется изображение с камеры, установленной у дома Рокко.
Когда я пришел в дом Рокко Пизано, план его убийства был уже готов, продуман до мельчайших деталей. Я представлял себе план мести как огромную каменную крепость, вздымающуюся к небу. Твердой. Непоколебимой. Если только не возникнет непредвиденных обстоятельств, которые заставят действовать раньше, чем предполагалось, план останется в силе. Никаких исключений.
Над кроватью висит распечатанный график каждого этапа, все шаги стратегически распределены на два месяца. Первый этап — гараж. Второй — уничтожить его строительный бизнес и выставить его неспособным дураком перед доном. Следующим пунктом идут финансы Рокко. Только покончив с материальными делами, я планировал перейти к четвертой фазе — заморочить ему голову.
Заставить его бояться за свою жизнь, зная, что в тени таится угроза, — это самая сильная пытка. Неуверенность. Постоянно оглядываться через плечо. План состоял в том, чтобы заставить Рокко поверить в то, что кто-то пытается его убить, и затянуть эту сцену на несколько недель, пока один только хлопок винной пробки не заставит его наложить в штаны. После этого предстояло убить его отца. А в конце — жену. Перед тем как убить этого чертова Рокко Пизано и сжечь его красивый дом дотла.
На экране Рокко въезжает на белом кабриолете и паркуется на подъездной дорожке. Я смотрю на детонатор у себя под боком. Сигнал от бомбы, которую заложил под его спортивный автомобиль, все еще активен и готов к дистанционной активации. При хорошем исполнении смерть от взрыва — это, к сожалению, очень быстрая и довольно безболезненная смерть. А смерть, которую я задумал для Рокко Пизано, нельзя назвать ни быстрой, ни безболезненной. Я планировал взорвать эту машину через две недели, в качестве тактики устрашения. А когда привожу план в действие, я никогда от него не отступаю.
Мои мысли уносятся к Равенне, когда она стоит на заснеженной подъездной дорожке, а ветер развевает несколько прядей волос, выбившихся из пучка. Я встряхиваю головой, пытаясь избавиться от этого образа. Но вместо того, чтобы исчезнуть, эта сцена продолжает воспроизводиться в памяти, зацикливаясь на ее грустном лице и слезе, скатившейся по щеке.
Моя каменная крепость начинает сотрясаться. По ее бокам появляются длинные тонкие трещины,
Его отдаленный стук раздается в моей голове, когда Рокко выходит из машины и направляется к особняку. Я чувствую толчок, когда беру в руки детонатор и нажимаю большим пальцем на красную кнопку.
Восемь лет поисков и планирования… под угрозой срыва. И все из-за слезинки женщины, которую я поклялся убить.
Как капля воды точит камень. Упорно.
Рокко поднимается по лестнице, доходит до входных дверей.
Кап.
Я нажимаю на кнопку.
Машина взрывается, ее гладкий спортивный корпус поднимается на несколько футов в воздух в клубах огня, дыма и обломков.
Невольно улыбаюсь, глядя на оранжевый отблеск на испуганном лице Рокко Пизано, лежащего на земле. Возможно, это от взрыва, но я готов поспорить, что от шока. Интересно, он описался?
Что ж, я перепрыгнул с первой фазы на четвертую. Пора перестроиться и вернуться на путь истинный. Этот сукин сын потеряет все, что ему дорого, прежде чем я покончу с ним. Его роскошная жизнь вот-вот закончится.
Не отрывая глаз от экрана, беру трубку и набираю номер Феликса. Звонок раздается дважды, затем отключается. Я снова нажимаю на кнопку.
— Что? — рычит он.
— Ты записал меня?
— Сейчас час ночи!
Я переключаю сигнал на другую камеру, с которой Рокко виден лучше.
— И что?
— Я ложусь спать в восемь! — кричит Феликс.
— Хватит ныть и ответь.
— Ты в курсе, что берут за ставки? Бриллианты! Чтобы играть с ними, тебе понадобятся камни стоимостью не менее полумиллиона.
— Знаю. Феликс, ты меня записал?
— Да, да, сумасшедший ты мой, я записал тебя. Игрокам запрещено самим приезжать, поэтому за тобой пришлют машину. Секретность и все такое. Ты узнаешь время и место встречи утром перед игрой.
— Хорошо. — Я снова переключаю канал связи. Рокко и несколько охранников пытаются потушить пожар. — А как у нас обстоят дела с телом, о котором я просил?
— У нас никак. Я, как проклятый гробовщик, копаюсь тут ради тебя. Скажи мне дату, когда оно тебе нужно.
— Забирай, как найдется подходящий кандидат, и храни у себя, пока я не позвоню.
— Хранить? — кричит он. — Да, где мне, по-твоему, хранить чертов труп?!
— У тебя же есть морозильник?
— А что я скажу Гваделупе, если она решит приготовить carne asada и обнаружит в морозилке гребаный труп?
— Кто такая Гваделупе?
— Моя девушка, — огрызается он.
Я от удивления вскидываю брови.
— Тебе девяносто.
— Мне семьдесят пять! И, к твоему сведению, Лупе говорит, что я не выгляжу ни на один год старше пятидесяти.
— Скажи ей: «Извини, детка, это всего лишь работа». Она поймет. И, пожалуй, отведи ее проверить глаза.
— Да катись ты к черту, Аз.
Линия обрывается.
Я беру черный бархатный мешочек, лежащий на столе рядом с ноутбуком, и достаю небольшой зеленый камушек, поднимая его к свету. У Драго Попова, безусловно, хороший товар.