Опаленные страстью
Шрифт:
– Что вы на меня пялитесь, превратившись в соляной столб? Видно, вы одичали в своём логове. Или у отшельника нет языка? Меня бросает в дрожь! Как могла герцогиня Кендал доверить свою оранжерею такому вандалу? Только дикарь, не умеющий ценить красоту, мог так безжалостно сорвать эти прелестные орхидеи! И ваше счастье, что вы находитесь не в моём парке, иначе велела бы слугам выпороть вас.
Дав выход злобе, Олимпия замолчала, гневно сверкая глазами, в то время как герцог Ормонд, выпрямившись во весь рост, стоял перед ней с непроницаемым лицом, скрестив на груди холеные руки. Его изящные пальцы с особенной нежностью играли лепестками орхидеи, что ещё больше взбесило её.
Когда с губ Олимпии готовы были слететь новые уничтожающие слова, минутная тишина в оранжерее была нарушена бархатистым голосом, приятно ласкавшим слух:
– Несомненно, вы хотели бы сами оказаться на месте этого цветка. Не так ли, прелестная леди?
– Должно быть, ваша бурная фантазия выдает своё неуёмное желание, – сухо отрезала она.
– Весьма польщен вашей проницательностью, – парировал он, откровенно усмехнувшись.
– В таком случае, мне вас просто жаль.
– Отчего же?
– Вы так обуреваемы похотью, что даже не скрываете этого.
– По-моему, мы оба жаждем одного и того же, – возразил Эдгар, не сводя с неё глаз.
Его взгляд был настолько бесцеремонно-дерзким и иронично-оценивающим, что вызвал у неё в душе небывалое смущение. Но, вместе с тем, Олимпия почувствовала себя и немало оскорбленной. Поэтому она гневно спросила:
– Интересно, чего же именно?
– Вы хотите меня, а я…
Недослушав его, Олимпия перебила:
– Судя по всему, вы так давно не бывали с женщинами, бедный отшельник, что готовы броситься на первую встречную.
– Разве на первую встречную? Думаете, я слепец и не заметил, как в бальном зале вы пожирали меня взглядом.
Олимпия, к ужасу своему, поняла, что отчаянно краснеет. Черт побери, он явно уличил её, когда она открыто любовалась им. Однако ей вовсе не улыбалось в этому ему признаваться.
– Ну и что из того? – отрезала она. – Все гости глазели на вас.
– Не стройте из себя ослицу, милочка. Вы прекрасно знаете, о чем идет речь.
– Не имею ни малейшего понятия.
– Сдается мне, что вы немало преуспели в редкостном притворстве, моя провинциалочка.
– Откуда вам известно, что я не из Лондона? – глаза девушки, и без того большие, распахнулись пошире.
– Слухами земля полнится, – губы герцога растянулись в дьявольской усмешке.
– Неужели и до отшельника могли дойти светские сплетни?
– Не без того, – его губы ещё больше поползли вниз.
– Действительно, вы неплохо осведомлены для затворника.
– Да кто же не знает богатую невесту, третий сезон выезжающую в свет в тщетном поиске суженого?
Слова, обнажившие истину, неприятно задели Олимпию. Её обычная словесная язвительность вдруг исчезла, уступив место некоторой растерянности, совершенно не свойственной ей. Правда, в следующее мгновение её охватил гнев.
– Допустим, – вызывающе бросила она, с холодной ненавистью воззрившись на него.
В свою очередь, Эдгар небрежно выпалил:
– Надо полагать, в этот сезон вы уже не упустите свой шанс. Верно?
– Какое вам до этого дело?
– Меня интересует, на кого упадет ваш благосклонный взгляд после такой разборчивости.
– В самом деле? – во взгляде Олимпии на сей раз не было удивления, а лишь ироническая усмешка.
– Именно.
– Во всяком случае, не на вас.
– Чертовски жаль… – в его глазах полыхнул янтарный огонь. – Я очень рассчитывал на это. Но признайтесь откровенно, что в бальном зале вы вожделели меня.
– Неправда! – немного схитрила она. – Лицезрение ещё не основание к утверждению.
– Ах, будьте хоть раз честны с собой, строптивица моя, – рассмеялся он, дразня её взглядом.
– Определенно, вам хочется так думать, поскольку вы уверены в своей неотразимости. Однако вы сильно ошибаетесь, если считаете, что уже очаровали меня. Я вовсе не жажду вашей близости, как это взбрело вам в голову, чертов отшельник!
– Сомнительно! – уголки его красивых губ изогнулись дугой. – Боюсь, вы жаждете этого, как ничего другого. Признайтесь, милочка.
– Хватит соблазнять меня словами! Вам этот номер не пройдет, хитрец.
Олимпия поймала себя на мысли, что ей нравится начатая герцогом игра. Ей и в голову не приходило покинуть оранжерею. Непонятная сила, казалось, удерживала ее здесь, толкая в пропасть.
– Разве вы не испытываете томления плоти, находясь подле меня? – осведомился герцог Ормонд убежденным тоном, не отрывая от нее взгляда.
– Бросьте нести чушь! – в сердцах выпалила Олимпия, багровея. – Вы меня бессовестно провоцируете, если я не ошибаюсь.
– Думаю, вы заблуждаетесь, прелестнейшая леди Делфорд, – с улыбкой возразил он. – Я всего лишь обнажаю истину.
– И какую же?
– Вы лелеете надежду умереть в моих объятиях.
– Прямо скажем, у вас недурная фантазия!
Игнорировав её слова, Эдгар продолжил:
– Более того, вы жаждете, чтобы вашу страсть утолил настоящий мужчина. Такой, как я.
– Вы явно не в своем уме, – донеслось до него.
– Разве вы не об этом мечтали, отправляясь ночью в парк?
– В таком случае, не лучше ли перейти сразу к делу? – с вызовом заявила Олимпия, стоя в двух шагах от него.
На минуту стало тихо в оранжерее. Судя по наступившему молчанию, ей удалось шокировать самодовольного герцога. Он так и впился в неё взглядом, казалось, они целую вечность изучали друг друга. С трудом сохраняя на лице невозмутимость, Эдгар старался припомнить, чувствовал ли он себя когда-либо таким потрясенным. Нет, ранее он никогда не испытывал такого замешательства, в какое ввергла его эта сумасбродная особа. Она, а не он, стала царицей непредвиденной ситуации.
– Было бы неплохо, естественно, – вдруг ядовитая усмешка исказила его красивое и мужественное лицо. – И в самом деле, никто, кроме меня, не разожжет в вас огонь страсти. Никто не доставит такого удовольствия, которое я вам смогу дать. Только в моих руках вы ощутите море чувств.