Опальный принц
Шрифт:
— Позже не мог прийти, бездельник? Погляди, который час.
— Я часов не ношу, — нахально ответил мальчишка, показывая голое запястье.
— Ах, не носишь? — парировала Вито. — Погоди, я скажу твоему хозяину, он их тебе вмиг купит, у него не заржавеет.
Мальчик подбоченился.
— Эй, — насмешливо сказал он, — ты, верно, забыла, что это не я послал кое-кого в Африку.
На секунду показалось, что Витора вот-вот лопнет от злости. Шагнув к нему вплотную, она подняла
— Заткнись сию же минуту, не то я так тебе влеплю, что до смерти будешь помнить!
Мальчик вскинул руку, чтобы защититься от удара, но, увидев, что Витора сдержалась, выпрямился и присвистнул:
— Ну и обстановочка, нечего сказать.
Крис, сидя на полу, рылась в коробке и выкладывала в один ряд луковицы и апельсины, а Кико и Хуан следили за ходом словесной дуэли, поворачивая головы то к одному, то к другому противнику, как на партии в теннис. Витора выгружала товары и складывала их на плиту с красным верхом. Сантинес смотрел, как проворно двигаются ее скрюченные, но тем не менее ловкие руки.
— Руки у тебя… — пробормотал он. — И бывают же такие руки…
Витора снова бросила на него рассерженный взгляд:
— А тебе-то что до моих рук?
Мальчик пожал плечами:
— У тебя пальцы крючком, вот и все.
— Хорошо, а тебя это волнует?
— Ничуточки.
— Ну и помалкивай.
Кико робко приближался к Сантинесу и наконец дернул его за край серой блузы.
— Знаешь, — сказал он, — а я сегодня встал сухой.
— Вот достижение!
— Правда, Вито, что я встал сухой?
— Правда, голубь.
Видя, что Сантинес все еще не желает до него снизойти, Кико снова дернул его за блузу и, когда мальчик взглянул на него, спросил:
— А ты не ходишь в школу?
Сантинес издал короткий смешок и ответил с оттенком суровости:
— Нет, малец, в школу я не хожу.
— Потому что ты плохо себя ведешь?
— Кто, я? — Сантинес постучал себе в грудь сложенными щепотью пальцами. — Да я веду себя лучше всех на свете.
Витора протянула ему коробку:
— Бери и проваливай, да поскорее.
Сантинес скорчил насмешливую гримасу:
— Так-то ты меня любишь?
Витора в сердцах захлопнула стеклянную дверь и крикнула ему вслед:
— Была нужда любить тебя, сопляк.
Закинув коробку за спину, Сантинес безнаказанно гримасничал, отделенный от Виторы дверью, тряс скрюченной левой рукой, передразнивая девушку, и нахально смеялся. Вито сердито проворчала:
— В один прекрасный день я расшибу ему морду или уж не знаю, что сделаю.
Она открыла дверцу под плитой, придвинула ведро и совком насыпала в него уголь.
— Будешь зажигать отопление, Вито? — спросил Кико.
Движения девушки были резкими, она еле сдерживала раздражение. Вдруг на кухню влетел халат в красных и зеленых цветах.
— А Доми еще нет?
— Сами видите.
— Разве еще нет двенадцати?
— Давно уже было.
Кико подошел к котлу отопления и попробовал его открыть. Дверца не поддавалась, тогда он ухватил защелку обеими руками и изо всех сил дернул вверх. Дверца отскочила и ударила его по пальцу. Кико сунул палец в рот и завизжал:
— Прищемила, падла!
Халат в красных и зеленых цветах неумолимо наклонился над ним.
— Что ты сказал? — спросил мамин голос. — Разве ты не знаешь, что такие слова не говорят, это большой грех?
Витора, сидя на корточках возле котла, взглянула на мальчика с лукавым сочувствием. Вслух она сказала:
— Вот ребенок! И где только он слышит такие гадости?
Халат в цветах выпрямился, а Кико жался у стола, рядом с Хуаном. Мама сказала:
— Это я и спрашиваю. Кто может учить его таким вещам?
Витора подняла свои покорные, сине-серые, чуть покрасневшие глаза.
— Если вы это про меня, — сказала она, — так вы ошибаетесь.
Хуан слегка пригнулся и шепнул Кико на ухо: «Ха, падла». Кико посмотрел на него заговорщицки, засмеялся и взял за руку сестренку, тоже подошедшую к котлу. Витора скомкала вчерашнюю газету, положила сверху несколько тонких полешек, потом, стараясь не приминать бумагу, сунула в нее лучинки, чиркнула спичкой и подожгла. Пламя взвилось вверх гудя, свиваясь в спирали, и Хуан сказал:
— Это ад.
Кико скептически взглянул на него.
— Вот это ад? — переспросил он.
Халат в красных и зеленых цветах вышел из кухни, и Витора сказала:
— Да, ад такой, только побольше. И ты туда попадешь, если будешь писаться или говорить плохие слова.
Кико нахмурился.
— Я попаду в ад, если буду говорить «падла»? — переспросил он.
— Вот-вот.
— И если буду писать в штаны?
— Конечно.
Мальчик наклонил голову, посмотрел на свои штанишки и провел по ним сперва одной рукой, потом другой.
— Потрогай, Вито, — сказал он. — Даже ни мокринки.
— Надолго ли, — отозвалась Вито.
Огонь разгорался и свистел; казалось, будто Витора старается загнать ураган в консервную банку.
— Черт! — вдруг закричал Хуан. — Видел черта, Кико?
— Нет, — разочарованно ответил Кико.
Трое детей точно завороженные не отрываясь смотрели в огонь. В зрачках Кико мерцал страх. Жалея его, Витора объяснила:
— Это был не черт. Это дым.
— А не Маврик? — с сомнением спросил Кико.