Опасайся взгляда Царицы Змей (Зеленый омут)
Шрифт:
Он вернулся на родину. Свеча потрескивала, и расплавленный воск обжигал ему пальцы. Женщина в шерстяной шали, с тяжелым узлом волос на затылке, бормотала прерывающимся голосом:
– …Пойду, благословясь, из избы дверями, из дверей в ворота, из двора во двор, под красное солнышко, под чистое поле, в чистом поле стоит святая Божия церковь, сами царские двери растворяются, сам раб Божий заговаривается от колдунов, от ведунов, кто на меня лиху думу думает, тот, считай, в лесах лесок, в море песок, а на небе звезды, во веки веков, аминь, аминь, аминь…
Сергею казалось, что он видит заколдованный сон. Между синих елей стоит высокий терем, а в тереме том царь-девица, из окошка ему улыбается, ручкой белой манит… И стоит в том
– Сережа, что с тобой? – Нина пыталась разжать его пальцы. Свеча догорела почти до конца и жгла ему ладонь, а он не замечал этого. – Я уже закончила. Идем пить кофе.
Запах кофе вернул его к реальности. Напротив него сидела его бывшая однокурсница, искусствовед, современная, интеллигентная и очень интересная женщина, жена, – вернее, вдова его друга, знаменитого столичного художника Артура Корнилина. И все. И никакой мистики.
– А может, это колдовство действует?
– Ты что, Сережа? О чем ты?
Сергей пришел к выводу, что смерть мужа оказала разрушительное действие на психику Нины, что она явно не в себе, и что общение с ней нехорошо влияет на него самого. Поэтому он передал ей все бумаги, все адреса, телефоны, координаты адвоката и нотариуса, с которыми предварительно договорился, и уехал в лесную деревню, к Алене, бабе Наде и прочим интересующим его личностям. В конце концов, ему пора заниматься своими делами! Книга не движется, потому что нет материала. Значит, необходимо предпринять определенные шаги, чтобы таковой появился, и засесть за работу. Хватит болтаться без дела. От лени и праздности всегда чепуха в голову лезет.
– Вставай, гость дорогой, ужин на столе! – медовым голосом пропел кто-то у него над ухом.
Мысль о еде отозвалась тошнотой и судорогами в желудке. Господи, только не это! Сергей не сразу сообразил, где он. Через раскрытое окно доносился птичий гомон, кудахтанье, хлопанье крыльев. Цып-цып-цып-цып… Цып-цып-цып-цып-цып… – выводил кто-то во дворе тонким голосом. Ветер раздувал вышитые крестиком белоснежные занавески, шевелил листья герани, которая пышно цвела на подоконнике. На стене мирно тикали ходики. Интересно, с кукушкой они или без?
Сергей встал и подошел, рассматривая. Только сейчас он обратил внимание на редкостные картинки, вставленные в деревянные неполированные рамочки. Вся стена была в этих картинках.
– Да это вышивки?! – удивился он.
Работы поразили его своей миниатюрностью, изящной тонкостью и необычностью цвета. Он не мог оторвать от них глаз. Все картинки были на одну и ту же тему – цветы и травы. На белом атласе сочная и яркая гладь изображала всевозможные оттенки зеленого: травинки, стебельки, листья, переплетающиеся дивными узорами, образующие всевозможные сочетания – от серебристо-салатового до темно-изумрудного. На этом чудном фоне, словно живые, застыли прозрачные стрекозы, мохнатые и блестящие шмели и пчелы. Но больше всего привлекали взор светящиеся изнутри соцветия вербены, нежно-розовые, с белыми звездочками посередине, маленькие сиреневатые цветочки кошачьей мяты и листья шалфея. Каждый цветочек имел свою собственную золотую, сияющую ауру, крошечную, как росинка. Все вместе они создавали непередаваемое словами ощущение трогательной и чистой прелести зеленого мира, его немеркнущей красоты, которой невозможно пресытиться, сколько бы ни смотрел.
– Это все Лидушка, моя младшая внучка вышивает, – раздался у Сергея за спиной голос бабы Нади.
Он вздрогнул от неожиданности, повернулся.
– Вышивки потрясающие! – он не кривил душой. Вещи действительно уникальные. Как искусствовед, он никогда не видел ничего подобного, а как коммерсант, сразу подсчитал в уме, сколько могли бы стоить такие
– Марфа их обоих учила вышивать, и Аленку, и Лиду. А получилось только у Лиды. Аленка непоседа – ее разве что привязывать надо было, иначе нипочем не удержишь. Работа очень кропотливая, усердия и аккуратности требует, душевной тонкости. Лиду бывало не оторвешь – как усядется за пяльцы, [22] ни есть, ни пить не дозовешься. Она и Лесю потом научила. Но у той натура другая, сумрачная.
22
Пяльцы – рама для натягивания ткани, на которой вышивают.
– Как это? – не понял Сергей.
– А вот пойдем, покажу, – тогда поймешь! Лесины вышивки я в другой комнате развесила. Здесь не поместились.
Сергей пошел за бабой Надей в другую комнату, где вся стена тоже оказалась увешана вышивками, похожими по исполнению, но совершенно отличными по настроению, подбору тонов. Здесь на каждой картинке в том или ином виде присутствовала вода. Фон темный, и на нем грустные и мерцающие в лунном свете ночные цветы, кувшинки на черном зеркале пруда, желто-коричневые шарики череды, бледно-зеленые, седые листья болотной мяты и тоже вода… Очарованный сон, печальный и изысканный, неподвижный…
У Сергея захватило дух от этой мрачной и торжественной эстетики приглушенных тонов и чувств, под которыми угадывалось кипучее и страстное напряжение сил. Так тихая вода скрывает глубокий омут, откуда нет возврата…
– Нравится? – баба Надя усмехалась, глядя, как вытянулось лицо у заезжего гостя. Видать, «проняло». Это слово имело у нее много разнообразных оттенков смысла. В данном случае имелось в виду, что рукоделие ее внучек произвело впечатление на городского человека. Городские в представлении бабы Нади были людьми бестолковыми, неумелыми, рассеянными, вечно голодными и отравленными ядовитым воздухом. Оттого они такие «чумные», ничего им не втолкуешь, не объяснишь. И еще одна их особенность – спешка. Они постоянно спешат. Вот только куда?
– Очень нравится, – ответил Сергей. – Такая работа немалых денег стоит.
Он уже прикинул про себя, что деревенские девчонки, ничего в коммерции не смыслящие, будут полностью зависеть от него. Так что он сможет неплохо заработать, и они довольны останутся. А те гроши, что они получат за свою работу, покажутся им манной небесной. С этими приятными мыслями он отправился на прогулку к лесному озеру. Проводить Сергея вызвался Иван, который нежданно-негаданно к вечеру явился домой.
ГЛАВА 5
Благословенная земля Тосканы, [23] в прозрачной дымке остывающего вечернего воздуха, нагретая горячим итальянским солнцем, источала запахи перезревшего винограда и густой цветочной пыльцы. Флоренция, страстное сердце Тосканы, затихла в преддверии ночи. Отгремела ослепительная рыцарская джостра, триумф отважных, коварных и обольстительных братьев Медичи [24] – Лоренцо и Джулиано. На райские флорентийские сады опустилась влажная темнота, полная таинственных звуков и ароматов. Дивные римские мраморы отражались в освещенных луной бассейнах уснувших фонтанов.
23
Тоскана – область в Италии.
24
Медичи – флорентийский род, игравший важную роль в средние века в Италии.