Опасная беременность. Девочка Басманова
Шрифт:
Спрашивала их: «как можно потерять голову из-за мужика?»
А теперь понимаю.
Басманов и так вызывал во мне неоднозначные эмоции.
И что же таить греха… Он красив. В моём вкусе.
Притягателен…
Опытен… Это он не раз доказал.
Особенно поцелуем. Тем самым, от которого подкашиваются ноги.
А что же там будет дальше, когда я поймаю наивысшую степень удовольствия?
Ха! Я говорю, как подросток…
А на деле испорченная Ульяна, которая без стеснения представляет
— Ты бы хотела оказаться на её месте?
Кусаю себя за кончик языка. Так и хочется сказать, что на её месте – нет. А вот здесь и сейчас, а ещё и с Булатом… возможно.
И вместо этого воспалённый, затуманенный похотью мозг истерично выдаёт:
— Не знаю… Нет… Возможно…
Дыхание перехватывает.
Я это сказала!
И в ту же секунду лёгкие сжимаются от того, что всё прекращается.
— Ты лакомый кусочек, Ульяна. И вижу, как ты возбуждена.
Его рука, покоящаяся на груди, вмиг скользит вверх. И тут же забирается под майку, под которой ничего нет. Обхватывает пальцами затвердевший сосок.
— Но в последнюю неделю ты была плохой девочкой. А таких принято наказывать. Подумай о своём поведении.
Я знаю, что он со мной играет.
И знаю, что не сдержись он сейчас – мой первый раз случился бы в загородном домике, в гостиной на диване.
Подрываюсь с места и убегаю.
Не от его слов.
А от собственных мыслей. Потому что на пару секунд я захотела, чтобы Басманов не прекращал… И всё бы случилось там, перед телевизором, на диване в гостиной…
Глава 37. Ульяна
Глава 37. Ульяна
Ульяна
За спиной раздаются шаги, и я покрепче хватаю нож, чтобы не пораниться.
Делаю вид, что не замечаю Басманова, из-за которого вчера на мгновение потеряла контроль. Забежала в комнату, укрылась одеялом и… сделала то, что моя бабушка назвала бы «нечестивое рукоблудие».
Меня совесть не мучает. Но кажется, я сделала ещё хуже. Мне не хватило. И теперь секса мне хочется только сильнее.
Дурость.
Зачем я вообще вчера представила нас на месте тех людей?
— Готовишь?
Хоть я и готова была к его голосу, к его приходу, всё равно вздрогнула и прошлась ножом по пальцу. Резкая боль бьёт по всей ладони, и я шиплю, тут же кидаясь к шкафчикам в поисках аптечки.
Дура! Зазевалась! Надо было вспомнить вчерашнее и опять провалиться в себя!
— Провинциалка, ты и дня без проблем не можешь? — угрюмо и зло слышится от Басманова. Поворачиваюсь к нему, а он уже с аптечкой в руках. Надвигается на меня, как грозовая туча, хватается за запястье. Дёргает в сторону, включает воду, смывая с пальца кровь.
Притягивает
А вторую руку он подносит к своему рту. Прислоняет палец к губам.
И тут же стыд бьёт по щекам.
— В-вы-ы чего?
Отрывается всего на секунду. Лишь б усмехнуться и сказать следующие слова:
— Не бойся. Продезинфицировал пару минут назад рот коньяком.
— С утра?.. Знаете, алкоголизм тяжело лечить.
Он улыбается глазами, снова припадая губами к раненому пальцу.
Горячо.
Слегка посасывает, и в груди от этого движения что-то щемит.
Переминаюсь с ноги на ногу и пытаюсь вернуть рассудок.
Хотя и не хочу.
Мне нравится анархия в моей голове и в моей душе.
Особенно когда он делает ТАК. Посасывает палец. А затем целует фалангу и ведёт дорожку из поцелуев по ладони. Всё выше и выше…
— Вы пьяны… — я не нахожу больше не единого аргумента.
— Я пиздец как трезв, — уверенно выпаливает мне в плечо. Горячее дыхание щекочет кожу, и вместе с мурашками у меня твердеют соски, так похотливо торчащие из-под майки.
Ещё один след от его губ на моей коже, и что-то внутри меня переключается. И возбуждение начинает подступать. Вот так внезапно. От ласки. От банальной ласки.
Это странно. Здесь что-то не так. В моей голове полный сумбур. Колотящееся сердце, изнывающая похоть берут верх над разумом.
Плохо. Очень плохо.
— Уже не сопротивляешься?
Его слова как отрезвляющий звонок. Отдёргиваю руку, вырывая из его хватки, и прислоняю к груди.
Басманов ведёт себя… по-дикарски.
Пьяный?
Да нет… Не соврал. По глазам – трезвый. Но нетерпеливый. Безумный огонёк мерцает.
И недовольный. Даже яростный. Лицо мимолётно кривится, и он резко подходит ко мне, вжимая в столешницу попой. Упираюсь ладонями в дерево, цепляясь в него ногтями и пытаясь скрыть дрожь пальцев. Не от страха. А от сладкого предвкушения.
— Долго бегать ещё будешь?
— Долго, — подтверждаю. И сама же сомневаюсь в собственных словах. Мужчина стоит вплотную. Наши живот прикасаются. Его каменный агрегат уже утыкается мне в низ живота.
— Уверена?
— Судя по тому, как вы пожираете меня глазами, а ваши руки покоятся у меня на заднице…
Я их не сразу замечаю. Ладони давно тискают мои ягодицы через юбку-тенниску.
— Долго бегать не смогу. Но я попытаюсь.
Кого я обманываю?
Себя. Только себя обманываю.
— Лгунья.
Он прав. Чертовски прав.
Басманов неожиданно толкается головой вперёд. Просто так. Будто в один момент дамбу разрывает. И искусственное и небольшое цунами обрушивается на мои губы.