Опасная игра
Шрифт:
— Правда? Может быть… Видите ли, у меня с детства отвратительная память на имена.
— Да, должно быть, трудно упомнить, когда их так много! — согласилась Джорджия.
Некоторое время оба молчали. Наконец она поинтересовалась:
— Можно задать вам один вопрос?
— Давайте!
— Это… это о том, что вы собираетесь делать дальше.
— Понятия не имею! Диксон и его шайка, похоже, обосновались тут надолго. У них на Харри-Крик уже что-то вроде форта!
— Я об этом знаю. И тут ничего не поделаешь. Закон на их стороне. По крайней мере, пока!
— Стало быть, шериф с этим согласен?
— Да, он сам так сказал. Бедняга Лью Уолтере! По его глазам видно, что он был бы не прочь нам помочь, но руки у него связаны.
— Еще бы! — хмыкнул Кид.
— И пока вы тут, вам будет грозить опасность.
— Я пока побуду тут, — заявил он. — Скорее всего, Уолтере просто пошутил. Мы ведь очень давно знаем друг друга. Не думаю, что у него поднимется на меня рука.
— Да он пристрелит вас при первой же возможности! — воскликнула Джорджия. — И вам это известно так же хорошо, как мне!
— Бедный старина Уолтере! — мягко проговорил Кид и тут же поинтересовался: — Так, значит, вы приехали, чтобы попросить меня убраться от греха подальше?
— Разве у меня есть такое право? — вспыхнула девушка. — К тому же у нас одна надежда на вас!
— Так, стало быть, вы на меня рассчитываете? Вот спасибо. У меня как-то сразу полегчало на душе.
— Хотелось бы мне, чтобы вы могли открыто, без опаски войти в наш дом, — вздохнула Джорджия. — Скажите, что толкает вас на такие отчаянные поступки, как сегодня? Такое впечатление, будто вы презираете жизнь, которую ведете!
— Ничуть! — возразил он. — Просто я… Как бы это сказать? Предпочитаю, чтобы жизнь была не такой уж пресной. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?
Она кивнула и внезапно поняла, что изо всех сил сдерживается, чтобы не рассмеяться. И все-таки полюбопытствовала:
— А какая настоящая причина? Только лишь любовь к приключениям? Или все дело в том, что вы ненавидите Диксона и всю эту шайку?
— Это все из-за коров, — внезапно помрачнев, пояснил Кид.
Джорджия покачала головой.
— Вы не верите? — удивился он.
— С трудом!
— Ну что ж, попытаюсь объяснить. Когда я был еще маленьким, мои отец с матерью вдруг решили переехать. Мы, знаете ли, были бедными. Да что там! Мы были бедны как церковные крысы! Имели всего пару лошадей, несколько коров да двух бычков! А уж земля, на которой мы жили…
— Это было здесь, на Западе?
— Ну, скажем так, по крайней мере, не на Востоке, — с запинкой ответил он, слегка сдвинув брови.
Девушка вспыхнула и закусила губу.
— А дальше?
— Ну вот, бросили мы все и уехали с той земли… По правде говоря, там и не было-то ничего — так, жалкая хибара. Двинулись вперед, через холмы, надеясь найти землю обетованную, о которой успели вдоволь наслушаться. И вот шли, шли много дней, торопиться было некуда. И еще берегли скотину, потому что нам было хорошо известно, что впереди будут места, где трава до корней выжжена солнцем. А миновать их, и при этом сохранить коров, стоит немалого труда. Так что мы двигались не торопясь, можно сказать, наслаждаясь жизнью. И тут судьба нанесла нам сокрушительный удар. Однажды вечером на нас напали и отобрали все, что у нас было. Оставили почему-то только двух дойных коров. Все остальное забрали: лошадей, мула, молодых волов, даже ослика!
— Негодяи! — вспыхнула девушка. — Грязные ублюдки! Вам так и не удалось узнать, кто это был?
— Напало пятеро, — задумчиво произнес Кид, видимо мысленно переносясь в те далекие годы. — Да, позже я узнал, кто они такие. Обычные бандиты. Шайка — она и есть шайка, только эти были покруче других. Конечно, пришло время, и я узнал, как их звали.
— Как? Нет, нет, продолжайте! И что же вы сделали?
— Мой отец был суровым человеком, — вздохнул Кид. — И жизнь у него была трудная. У него в глазах всегда стояла смертельная усталость и боль… Вы понимаете, что я имею в виду?
— Да, — кивнула она. — Конечно понимаю.
— Он был фермером. И ученым! Но ведь вы же знаете, что за жизнь у фермера? Утренние заморозки, ночные отелы, вечно то мерзнешь, то обливаешься потом в поле, то мокнешь под дождем, как собака! А работал отец как проклятый!
Ну вот, когда мы потеряли скотину, а случилось это, как раз когда мы были на краю пустыни, матушка принялась умолять его вернуться на прежнее место, но он наотрез отказался. Заявил, что не желает возвращаться к старой жизни. Потом повыбрасывал из повозки все, что нам было не так уж нужно, запряг оставшихся коров, и мы двинулись дальше!
— Боже милостивый! — ахнула Джорджия. — Через пустыню?! На коровах?!
Кид замялся. Обычная мальчишеская улыбка сползла с его лица, и оно вдруг стало суровым, будто высеченным из камня.
— Моя мать была еще совсем молодой женщиной, да и мне было чуть больше шести. Тогда она была такая веселая! Я ее хорошо помню: стройная, с чудесной кожей, покрытой золотистым загаром, и всегда ласковыми, смеющимися глазами. Знаете, как у людей, которые любят всех и каждого?
Джорджия кивнула. От любопытства у нее захватило дух.
— Она была высокая, — продолжал Кид, не отрывая от девушки тяжелого, сурового взгляда вдруг потемневших глаз, — с голубыми глазами. Они сверкали, как морская вода в лучах солнца.
От его напряженного взгляда, когда он вот так смотрел на нее в упор, Джорджии стало не по себе. Ведь это он будто о ней говорит! И она высокая, с потемневшей от загара кожей, с темно-голубыми глазами. А если зеркало ей не врет, то в них сверкает и искрится жизнь!
— Ну вот, — продолжил Малыш, — не прошло и двух дней, как я заболел. Тяжело заболел. Моя мать сходила с ума от страха. Это был настоящий ад!