Опасная компания
Шрифт:
И все же он не мог оставить все как есть.
В этой истории чувствовалось какое-то несообразие. Джорджиана несчастлива. Нет, здесь нечто большее. Она — не из тех женщин, которые шарахаются от теней. Она смертельно боялась, но не темноты, а того, что могло в этой темноте скрываться.
Максим сел прямо, так, что его стул отъехал к стене.
Джорджиана не отрицала того, что несчастлива в браке. Она даже не ответила на его вопрос, не убежала ли она от мужа. Она попыталась сбить его с толку своим смехом. Если существует вероятность того, что ее страхи —
Когда-то он был просто мужчиной, которого влекло к яркой женщине. Даже тогда ему хотелось обладать ею. Но теперь, когда он узнал ее и понял, что не должен к ней прикасаться, его чувства не ослабели. Возможность быть рядом с ней с лихвой окупит ту боль, которую он испытывает, не давая воли своему чувству к ней.
Выходя из помещения редакции четверть часа спустя, он впервые за две недели почувствовал голод. И ему сразу же представился тихий обед вдвоем. Улыбаясь, он вывел машину со стоянки и поехал к расположенному поблизости рыбному рынку. Раз Джорджиана учится готовить, ему следует научить ее, как делать его любимое блюдо — жареного омара.
Джорджиана шла по двору, ощущая, что в Новой Англии вот-вот будет первый снегопад. Низкие темно-серые тучи заполонили небо, так что в этот ноябрьский день ночь наступила уже к пяти часам. Воздух обжигал холодом ее щеки и запястья: ее перчатки не доходили до края рукавов. Хрустя побелевшей от инея травой, она направлялась к калитке, чтобы взять вечернюю газету. Теперь она уже никогда в нее не заглядывала: там почти каждый раз публиковали фотографию или заметку о ее издателе Максиме Дехупе. Но выемка газет по-прежнему оставалась ее обязанностью.
Она со вздохом повернула к дому. Одиночество оказалось гораздо ужаснее, чем она себе его представляла. Казалось, за те два месяца, которые она прожила в Плаудене, настоящая Джорджиана прекратила свое существование. Ей не приходило писем, не звонил никто, кроме Алана. Один день сменялся другим, и все они были совершенно неотличимы друг от друга.
Свет фар машины, свернувшей на их улицу, не привлек ее внимания. Ее адрес разыскивать некому.
Джорджиана приостановилась на дорожке. У Коры на крыльце зажегся свет, и стало видно праздничное украшение из сухих кукурузных початков и тыквы, укрепленное на входной двери. До Дня благодарения оставалось всего два дня, и ей не с кем будет его разделить, печально подумала она. Утром Кора собиралась уехать в Нью-Йорк, чтобы провести праздничный уик-энд со старыми друзьями. Кора пригласила ее поехать вместе, но Джорджиана понимала, что это приглашение сделано исключительно из жалости.
Свет фар вспыхнул прямо у Джорджианы за спиной, и она изумленно обернулась. Фары тут же погасли. При виде белого «ламборгини» Максима Дехупа она затрепетала, но не сдвинулась с места. Она ошеломленно смотрела, как открывается дверца машины и выходит он.
Сама того не замечая, она напряглась. Зачем он явился сюда после трехнедельного молчания? Казалось, он почувствовал ее настороженность, потому что остановился, сделав всего один шаг в ее сторону.
— Привет.
Его голос остался прежним, и его теплые мужественные интонации мгновенно достигли ее сердца и обволокли его приятным теплом.
— Привет, Максим.
Его взгляд, как всегда, словно впивал ее, поглощал ее изображение, как фотопленка поглощает свет.
— Как ты жила, Джорджи?
Она пожала плечами и начала дрожать, несмотря на теплый пуховик.
— Ужасно, — призналась она.
— И я тоже.
— Был занят?
— Я по тебе скучал, — ответил он так порывисто, что у нее перехватило дыхание.
— Холодно, — сказала она, пытаясь разглядеть в сумерках выражение его лица.
— В доме будет теплее, — отозвался он.
— Да. Теплее.
Оба не сдвинулись с места. Десятки вопросов переполняли ее, рвались с ее губ, но она не могла задать ни одного.
— Я купил кое-каких продуктов на обед. Не возражаешь?
Максим напрягся, ожидая ее реакции. Джорджиана покачала головой, а потом улыбнулась:
— Я скучала по тебе, Максим.
Она увидела, как тени по-новому расположились на его лице, и поняла, что он ей улыбается.
— Надеюсь, ты любишь омаров. У меня в машине пара красавцев.
Она подошла к нему, а он нагнулся за покупками.
— Вот, это тебе, — сказал он, вручая ей мешок. Она подхватила пакет и нащупала внутри охлажденные бутылки.
— Шампанское, — подтвердил он ее догадку и выпрямился. У него в руке оказался еще один пакет. — Чтобы выпить за нашу дружбу, — добавил он, поймав на себе ее вопросительный взгляд.
Джорджиана отвернулась, не прислушиваясь к его словам: за угол завернула еще одна машина. Максим вернулся после того, как она уже оставила надежду снова его увидеть! Прежняя мелодия желания вернулась, но теперь с новыми нотами: только что открытая любовь целиком наполнила ее мысли.
Резкие звуки, похожие на выстрелы, разбили тишину улицы. В эту долю секунды Джорджиана ощутила остроту слишком поздно обретенного счастья. А в следующее мгновение включилось чувство самосохранения.
Казалось, у нее ушла целая вечность на то, чтобы оказаться на земле. Это повторяется. Они ее нашли! Эти выстрелы предназначались ей!
Ее пронзила острая боль, лишившая ее способности мыслить. Максим! За ней стоял Максим! Она слышала, как он ее зовет… Наверное, он ранен! И где-то пронзительно кричала женщина, кричала так, словно ее лишают жизни.
Максим нагнулся, запирая машину — и в этот момент улица наполнилась шумом. Он выпрямился и проводил взглядом мотоцикл с испорченным глушителем, но его удивленный возглас оборвал крик ужаса.
— Джорджиана? Джорджиана! О Боже!
Она лежала на дорожке лицом вниз. Это ее крик заставил его похолодеть. Он уронил пакет и метнулся к ней. Упав на колени, он прикоснулся ладонью к ее лицу.
— Джорджиана, все хорошо, — хрипло прошептал он. — Я здесь, Джорджи. Ты упала, но с тобой все будет в порядке.