Опасная любовь

Брокман Сюзанна

Кейт не находила себе места. Виктор налил еще один бокал вина.

— Ты ведь не стала бы увольнять меня на самом деле, правда?

— Не правда. — Она приткнулась возле стола для совещаний, опустив голову на руки.

— Если эта лента окажется провальной и убыточной, это будет исключительно твоя вина. — Виктор пригубил из своего бокала. — И ты это понимаешь. Потому что я собираюсь поставить в известность всех, кого смогу, что хотел изменить концовку из-за коммерческой целесообразности.

— Все

и так об этом знают, Виктор. Все были сегодня на съемочной площадке и слышали, как мы ругались.

— Но если фильм получится удачным, — довольно цинично напомнил он, — то заслугу я припишу себе. И даже не стану упоминать об этом небольшом инциденте, когда произнесу речь на церемонии получения «Оскара».

— Вот-вот, зато я непременно о нем упомяну!

Виктор добродушно рассмеялся и долил ей еще вина.

— Никак не могу поверить, что ты написала такой сценарий. Это ведь ты его написала?

— Да.

— Сама, без чьей-либо помощи?

— Совершенно верно.

— Я потрясен и горд за тебя!

— Спасибо, — криво усмехнулась Кейт.

Стрелка на часах приближалась к двенадцати. Кейт то терялась в догадках, чем сейчас занимается Джед, то пыталась выбросить его из головы. У нее невольно вырвался стон.

— Слушай, если тебе так плохо, — заметил Виктор, — то почему бы тебе не отправиться к своему Джерико? За что ты себя наказываешь?

— Я не наказываю себя. — Кейт с трудом подняла голову. — Я делаю себе одолжение. Он мне не нужен. Я не должна позволять себе в нем нуждаться!

— Ну, если ты знаешь надежный способ этого добиться, то советую тебе написать книгу. Разойдется в момент!

— Я знала, что это когда-то должно кончиться, — заговорила она, обращаясь скорее к себе, нежели к Виктору. — Это было неизбежно. Чем ближе конец съемок, тем очевиднее становилось, что нам с ним ничего не светит. Все, что я сделала, — это порвала с ним чуть раньше, чем ожидала. В любом случае я получила от него все, что хотела, — великолепную игру. И я была бы последней дурой, если бы надеялась на что-то сверх того. — Но ведь она и была как раз такой дурой. Черт побери, почему она оказалась дурой…

— Вот тебе на! Я-то решил, что ты спустила меня с поводка, потому что в конце концов стала доверять. А вместо этого мне приходится подслушивать под дверями, чтобы узнать об окончании наших отношений?

Кейт подскочила на месте: в дверях стоял Джед.

Виктор вылез из кресла и забормотал:

— Я… я побуду в соседней комнате.

Кейт подождала, пока за ним закроется дверь в приемную.

— Ты оскорбился? — с надеждой спросила она.

Она видела, что Джед оскорблен, но, как всегда, он сделал вид, что все в порядке. Подошел поближе и уселся напротив нее за стол для совещаний.

— Я и сам не знаю.

Надежда приказала долго жить.

— Вот в этом-то и заключалась проблема!

— До конца работы еще десять дней, — негромко промолвил Джед. — И если ты собиралась расстаться после окончания съемок, почему бы не вернуться к первоначальному варианту? Кейт, я не хочу отказываться от этих десяти дней! — Он глубоко вздохнул и продолжил:

— Я не стал бы отказываться и от большего, но если ты можешь предложить мне только это…

— Так ты хочешь… большего?.. — Ей стоило огромного труда не разрыдаться. Он выглядел измученным и опустошенным, и этот его пустой взгляд разбивал ей сердце.

— Да. Мне почему-то показалось… сам не знаю почему… что это вовсе не должно так просто закончиться.

— Ты что же, всерьез вообразил, будто можно поддерживать длительные отношения, завязанные на одном сексе?

— Ты действительно считаешь, что нас связывал исключительно секс? — Джед осторожно подбирал слова, глядя на стол перед собой.

— Да.

Он снова поднял взгляд, и его голос прозвучал все так же бесцветно:

— Тебе стоило предупредить меня заранее, потому что я чувствую нечто иное.

Чувства… Вот слово, которое он запросто мог бы выкинуть из своего словаря. Кейт прикрыла глаза, молясь о том, чтобы боль и обида, бушевавшие в груди, не заставили ее сболтнуть лишнее.

— И что же именно ты чувствуешь?

— Я… к-хм… — Он откашлялся. — Я думал, ты знаешь. Ну, то есть я думал, ты тоже меня полюбила.

Кейт не промолвила ни слова. Она боялась проронить хоть звук, потому что выпитое ею красное вино вдруг бешено запросилось наружу.

— Знаешь, это действительно так. Я влюбился. Наверное, я не очень удачно это выражал и вряд ли объясняюсь сейчас как положено, но… так оно и есть.

— Нет, почему же, — возразила Кейт. — Диалог построен вполне убедительно: есть и смущение, и колебания. Очередной спектакль на приз. И что же должно за этим последовать?

Каждое ее слово причиняло ему боль — она достаточно хорошо изучила его лицо. Если только это не было спектаклем с начала и до конца. В его глазах блестели слезы, но даже они — не говоря уже о словах — могли оказаться не более реальными, чем закапанный в глаза атропин у менее талантливых артистов.

— Кейт, я знаю, что ты тоже меня любишь.

— Да как я могу тебя любить? Если ты до сих пор не позволил мне узнать, кто ты на самом деле? Мне казалось, что я это знаю, но… — Она вдруг встала, схватила свой бокал и налила его до верха из полупустой бутылки. Потом толкнула его так, что часть вина расплескалась, прямо под нос Джеду. — Вот! Ты точно так же можешь снова начать пить. По крайней мере тогда тебе станет стыдно! Все лучше, чем то бесчувствие, в которое ты загнал себя сейчас!

Он вскочил, и Кейт видела, каких бешеных усилий стоит ему сохранять спокойствие.