Опасная невинность
Шрифт:
Гулливер внимательно посмотрел на меня. — Твоя сестра пошла по стопам вашей матери, забеременев всего в шестнадцать лет. Я вижу, тебе удалось избежать той же участи. Надеюсь, ты ждешь замужества.
Я стиснула зубы, чтобы не ответить язвительно. Откуда ему знать, если у меня тоже есть ребенок дома, в Дублине? Как будто он может увидеть «грех» в лице человека. Нелепо. Но Гулливер все же был священником, а меня воспитывали в уважении к представителям церкви. Он, наверное, заплясал бы от радости, если бы я призналась, что все еще девственница. — Я не лучше мамы или Имоджен, потому что они не плохи тем, что занимались сексом до брака или завели
Слово «секс» явно заставило Гулливера почувствовать себя неуютно, так как он отвел от меня глаза. — Ты, наверное, проголодалась. Пойдем на кухню. У меня есть для тебя остатки тыквенного супа.
Я была голодна, поэтому молча последовала за ним. Усевшись на деревянную скамейку с дымящейся миской супа перед собой, я продолжила свой спор: — Ты не должен осуждать маму и Имоджен. Они никому не причинили вреда. Они создали жизнь и действовали из любви.
— Скорее, похоти, — поправил Гулливер, усаживаясь напротив меня с бокалом Гиннесса. Он сделал глоток и откинулся назад, продолжая наблюдать за мной, словно пытаясь разглядеть грех глубоко внутри меня.
— Можно мне тоже Гиннес? — спросила я, кивнув на банку.
— Возраст для употребления алкоголя здесь — двадцать один год.
Я закатила глаза. — Я пью пиво с шестнадцати, дядя. От банки Гиннесса я не опьянею.
— Пока ты под моей крышей, ты подчиняешься моим правилам, Эйслинн. Если ты не можешь этого сделать, тогда можешь искать другое место для проживания.
— И каковы эти правила?
— Никаких мужчин, никакого алкоголя, никаких вечеринок.
— Это меня устраивает, — сказала я. На вечеринки не было времени, и теперь, когда Патрик разбил мне сердце, мужчины меня тоже не интересовали. А иногда выпитый после работы Гиннес вряд ли считался алкоголем. — Я буду тратить все свое время на поиски Имоджен. — Я задумчиво сузила глаза, съев еще одну ложку безвкусного супа. В нем не хватало приправ, и кусочек белого хлеба прилип к нёбу. Щепотка соли, может быть, немного мускатного ореха и корицы, немного кислоты для супа и мусорное ведро для хлеба сделали бы свое дело. Если бы я нашла немного времени, я бы испекла содовый хлеб. — Имоджен обращалась к тебе, пока была здесь?
— Она появилась на моем пороге точно так же, как и ты, и выглядела так, словно у нее были все намерения работать на улицах.
— Она модель, — резко сказала я. — Значит, она была здесь, но не осталась с тобой? — Имоджен никогда не упоминала о разговоре с Гулливером, поэтому я просто предположила, что она не пыталась увидеться с ним. Наши несколько телефонных разговоров в первые пару дней после ее приезда в Штаты были очень короткими и не содержали никакой информации.
— Я отослал ее, так как понял, что она попала не в ту компанию.
— Что за компания?
Гулливер встал и начал чистить кастрюлю с супом. — До меня только доходили слухи, что она ищет спонсоров для своих детских мечтаний.
— У нее есть потенциал. Все всегда говорили ей, что она может стать успешной моделью.
Гулливер никак не отреагировал, как будто мой аргумент даже не заслуживал ответа.
— Где она искала спонсоров?
— Тебе лучше не идти по ее стопам. То, что ты можешь найти, не для слабонервных.
— Что это значит? — Я встала и отнесла миску к раковине. — Если ты что-то знаешь, ты должен сказать мне. Пожалуйста, дядя. Мы все еще семья. Помоги мне найти мою сестру.
Гулливер взял у меня миску и вымыл ее со стоическим спокойствием, от которого я была на взводе. Я знала, что он испытывает меня, особенно мое терпение, поэтому взяла себя в руки и ждала, пока он скажет все, что хочет, на своих условиях.
— Твоя сестра, как и ожидалось, выбрала легкий путь. Вместо того чтобы работать ради своих денег, она решила искать их в Содоме.
— Содом? — Мне едва удалось остановить насмешку. Он действительно собирался использовать библейские ссылки для всего, что сделала Имоджен?
Гулливер покачал головой. — Это название места, куда отправилась Имоджен.
Я никогда раньше не слышала об этом месте. — Это в Нью-Йорке?
— Так называют некоторые люди город, расположенный недалеко отсюда. Город греха, не то место, куда я бы поехал по своей воле. Я слышал, что твоя сестра искала там удачи в Петле Судьбы. Это место потерянных душ.
— Заблудших душ, которые посещают твои богослужения? — язвительно спросила я.
Учитывая, что он жил в старейшем ирландском районе Нью-Йорка, которым управлял второй по старшинству сын клана Девани, я сомневалась, что он перестал быть священником ирландской мафии. Мне хотелось бы, чтобы мама была более откровенной. Я не любила действовать вслепую.
Выражение лица Гулливера стало настороженным. — Многие люди посещают службу. Тебе тоже стоит. Это пойдет тебе на пользу. Твоя мать слишком часто избегала церкви.
— Я буду посещать церковь завтра, хорошо? — сказала я, надеясь попасть в его милость. У дяди Гулливера были связи, которые могли помочь в моих поисках.
— Ирландцы по-прежнему во всем признаются тебе, не так ли? — Если бы кто-то из них был связан с исчезновением Имоджен, он бы признался Гулливеру. При мысли об этом по моему телу пробежал ледяной холодок. Мама ожидала худшего, но я все еще надеялась.
— Я дал клятву, и я не нарушу ее.
— Клятву перед Богом или перед Девани?
Выражение Гулливера ожесточилось. — Я человек Божий.
— Тогда помоги мне. Скажи мне, не признался ли тебе кто-нибудь из бандитов в чем-нибудь насчет Имоджен!
— Я связан клятвой, Эйслинн. Некоторые вещи важнее земных дел.
— Даже важнее семьи?
— Даже это, — сказал он. — Тебе лучше лечь спать. Богослужение начнется в девять.
Он встал, отпустив меня. Я поднялась со скамейки и пошла в свою комнату. Я быстро позвонила маме, когда приземлилась, и если бы не проблема с деньгами, я бы позвонила ей еще раз, просто чтобы услышать ее голос и почувствовать себя немного ближе к дому. Даже через час после того, как я погрузилась в мягкий матрас, я все еще бодрствовала. Я проспала почти весь полет, поэтому приземление в Нью-Йорке и нахождение здесь с дядей Гулливером теперь казалось сюрреалистичным. Сон, от которого я хотела как можно скорее проснуться, надеюсь, до того, как он превратится в кошмар.
Дядя Гулливер разбудил меня слишком рано, чтобы я приготовилась к богослужению. Я надела единственное красивое платье, которое взяла с собой, — белое летнее платье с пуговицами спереди. Оно доходило мне до колен, а рукава касались локтей — вполне подходящее для церкви. По словам мамы, в нем я выглядела как хорошая католическая школьница. Я также взяла подходящий белый кардиган, но сегодня должна была быть сильная жара, что, очевидно, не редкость для начала сентября.