Опасная охота
Шрифт:
До выяснения обстоятельств решаю не выводить его из заблуждения и добавляю для пущей достоверности:
— Ну вот что, работодатель, мне бы надо сначала подлечиться, а потом уже и о делах говорить.
— Знаете, Лысков, глядя на вас, я уже начинаю сомневаться, правильно ли я поступил, решив обратиться к вам. Мне кажется, что вы уже давно не тот человек, какого видел Гусаков.
— Я, кажется, уже говорил, что не знаю никакого Гусакова.
— Он видел, как вы застрелили двух налетчиков, когда они грабили обменный пункт и убили охранявшего его милиционера. Судя по рассказу,
— Не выгнали, а я сам ушел.
— Вам просто дали такую возможность. Вообще вам повезло, что обошлось без судебного разбирательства. Теперь вы не у дел и ваш образ жизни оставляет желать лучшего.
Эта вивисекция уже начинает меня доставать, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не схватить его за воротник и не начать колотить носом об стол. Однако, ситуация до сих пор остается для меня дремучим лесом и мне ничего не остается как сдерживаться.
— Ладно, хрен с ним, с вашим Гусаковым. Что вам нужно от меня?
— Со временем узнаете. Скажите, вы по-прежнему можете стрелять метко? Ваш талант еще не пропал?
— Талант от Бога. Он или есть, или его нет. Так как все-таки насчет лечения?
С брезгливой гримасой, он подвигает ко мне бутылку с пивом. Не благодаря, я подношу ее ко рту. Пиво теплое и невкусное, мне совсем не хочется его пить, поэтому приходиться напрягать всю силу воли, чтобы оно не пошло на попятную. С трудом осушив бутылку до дна, я говорю ему, по возможности стараясь изобразить на лице удовольствие:
— Вот теперь другое дело. Ну, что там у вас за проблемы?
Некоторое время он все еще продолжает ходить вокруг да около, задавая наводящие вопросы и не решаясь перейти к сути. Надо добавить, что столик, за которым мы сидим, находиться почти рядом с хрипящим динамиком включенного магнитофона и мне приходиться все время напрягать слух, что очень утомительно. Наконец, убедившийся, что я подленький, нечистый на руку, опустившийся человек без принципов, он берет быка за рога.
Мне предстоит, ни много, ни мало, провести небольшую карательную операцию против одного из моих сограждан, которого я никогда не видел и который не сделал лично мне ничего плохого. Короче говоря, ему нужен киллер.
Я изображаю на своем лице благородное негодование. Он спешит успокоить меня, говоря, что мне не нужно никого убивать, а только слегка подстрелить. Так как термин «слегка подстрелить» в понимании собеседника может означать все что угодно, я требую пояснения.
Один тип, по его словам, задолжал ему кругленькую сумму, которую и не думает возвращать, несмотря на то, что все сроки давным-давно прошли, поэтому он собирается его попугать, для чего я должен из мелкокалиберного ружья прострелить ему мягкие ткани руки или ноги (по-своему усмотрению), что такому мастеру, как я, будет сущий пустяк.
Признаюсь, что подобное поручение поставило меня в тупик.
Существует множество способов «попугать» своего ближнего, которые различаются друг от друга степенью сложности, стоимости
Способ же, выбранный этим человеком, кажется мне, мягко говоря, странным. Но дело не в этом. Мне предстоит решить, что делать дальше. Пока я вижу только три возможных варианта.
Вариант первый. Попытаться его повязать и доставить по назначению.
Это я отвергаю сразу. Доказательств у меня никаких нет, только слова. Его вид более внушает доверие чем мой, и если я устрою скандал, то проведу ночь в каталажке.
Вариант второй. Могу просто отказаться и оставить все как есть.
Это кажется самым разумным решением, вот только оно не предотвращает преступления. Ведь у этого типа на примете может быть еще кто-нибудь, помимо меня. А содействовать предотвращению преступлений долг каждого честного гражданина, а уж тем более имеющего лицензию частного детектива.
И, наконец, третий, он же самый рискованный. Согласиться и посмотреть, что из этого получиться.
— Хорошо, допустим, я соглашусь, — говорю я, — тогда что я буду с этого иметь?
Он называет сумму, унижающую меня как профессионала. Я деликатно намекаю ему на это, и мы начинаем торг.
Он говорит, что дело очень простое и что, самое главное, никого ведь не надо убивать. Я отвечаю, что если все так просто, то не слабо ему самому пойти пострелять. Выражаю надежду, что судьи учтут тот факт, что он никого не пришел убивать, а только слегка попугать и не будут к нему слишком строгими.
Он удваивает сумму. Я отвечаю ему «прощай» и собираюсь встать. Он увеличивает, но я продолжаю упорствовать. Он заявляет, что весь ход операции и техническую часть он берет на себя и что мне не надо ничего делать, кроме как придти и нажать на курок. Я сдаюсь, и он переходит непосредственно к сути дела.
— Вы знаете нежилой дом на углу Пожарской и Нагорной?
— Да.
Дом мне действительно известен. Это старое, полуразрушенное здание, предназначающееся под снос, напротив политехнического института. Уже лет как двадцать в нем никто не живет, но у городских властей никак руки не доходят отремонтировать его или снести совсем.
С легкой руки студентов политеховцев этот дом получил название — голубой, но не от цвета стен, а потому что в нем, якобы, собирались представители сексуальных меньшинств. Думаю, что это всего лишь слухи, но сколько дом стоит нежилым пугалом, столько и носит это название.
— Вам нужно будет спрятаться в этом доме. Из углового окна прекрасно видно все место. Послезавтра, в понедельник, в восемь тридцать, плюс минус одна-две минуты, этот человек будет проезжать перекресток. Перед перекрестком он притормозит, так как там пешеходный переход без светофора, а водитель он дисциплинированный. Сначала вы пробьете ему колесо, а когда он выйдет посмотреть, что случилось, сделаете второй выстрел.