Опасная соперница
Шрифт:
С этим решением я вылезла из постели и начала одеваться. Лучи утреннего солнца играли медными бликами в моих пышных волосах. Разглядывая себя в зеркале, я вспомнила замечание Гарта Ситона о моих волосах и решила, что во время разговора с ним уже не буду той растрепанной девчонкой в шлепанцах и халате, которую с поличным поймали в библиотеке.
Я надела серое полотняное платье с широким белым воротником в пуританском духе, пригладила волосы и заколола их на затылке множеством шпилек. Спустившись в прихожую, где никого не оказалось,
Дверь библиотеки была приоткрыта, и, распахнув ее, я очутилась лицом к лицу с Гартом Ситоном. Он сидел за столом, заваленным бумагами.
— Да, мисс Уэстолл?
Ситон желал знать, что от него нужно, из-за чего решились ему помешать, и я на мгновение растерялась.
— Вы кого-то ищете, наверное, миссис Киннифер?
В его голосе слышалось плохо скрытое раздражение, и я напряглась.
— Нет. Я хочу поговорить с вами.
Гарт отложил ручку и откинулся в кресле.
— Тогда вам лучше войти, — сухо сказал он, — или вы собираетесь говорить в дверях?
Несколько ошарашенная таким приемом, я вошла и села в кресло. Складывалось впечатление, будто я сейчас буду просить о милости у могущественного диктатора, и эта ситуация меня рассердила.
— Похоже, у вас очень серьезная проблема, раз вы хотите видеть меня лично. Ни миссис Киннифер, ни Пол Ньюсом не могут ее решить! Обычно они в состоянии распутать самые серьезные ситуации в Треджиллисе. Люди приходят ко мне только в крайнем случае, как к Соломону.
Он пристально смотрел на меня, и, в противовес его словам, в его глазах не было усмешки. Я вспыхнула.
— Если бы миссис Киннифер или Пол Ньюсом могли мне помочь, я бы не стала вас беспокоить! Причина в том, что я совершенно не понимаю, что мне здесь делать.
— И это несмотря на ваше превосходное резюме! Вы меня поражаете.
— Я имела в виду не то, что не знаю, как учить! Просто я хочу знать, кого учить.
— Кого? — Гарт поднял брови. — Но в газете было объявление. Если правильно помню, я просил Пола Ньюсома разместить его. «Преподаватель (мужчина или женщина) для…»
— Для мальчика-француза, — перебила я, — для одного мальчика! А теперь выясняется, что тут двое детей.
— Вам кажется, что двое вам не по силам? — холодно спросил он. — Но Мелинда уже прекрасно говорит по-английски, у нее большой словарный запас, правда, к сожалению, не только вежливых слов. Или вы считаете, что для этого вашей зарплаты недостаточно? Я заплачу больше.
— Я с удовольствием учила бы двоих обычных детей. Однако Мелинда не принадлежит к этой категории.
Мгновение Гарт молча смотрел на меня.
— Да, Мелинда необычный ребенок, вынужден это признать, — медленно произнес он.
Меня смутило то, что он так легко согласился. Я не ожидала от этого человека справедливости и ощутила к нему прилив прежней неприязни, когда он произнес:
— Возможно, вы не можете или, лучше сказать, — поправился он, — не понимаете, как учить Мелинду?
— Что выйдет из моих занятий с умным и тихим Эмилем, если Мелинда будет мешать на уроках? — спросила я.
Гарт долго молчал, разглядывая широкие клумбы с пионами за окном.
— Я признаю сложность вашего положения и распоряжусь, чтобы Мелинда не присутствовала на уроках.
Я поняла, что аудиенция окончена. Мне оставалось только встать и покинуть библиотеку. Однако нежданная победа не принесла мне радости. Я и не надеялась, что он встанет на мою сторону. Я медлила, и Ситон вежливо добавил:
— Вы слишком молоды и неопытны, чтобы заниматься с таким маленьким чудовищем, как Мелинда. Никто, кроме меня, не в состоянии унять этого ребенка, но как только я уезжаю, она опять берется за свое. А гувернантки, которых я нанимал для нее! Ни одна из них не выдерживала больше месяца. Но я рад, что в школе она ведет себя лучше. И если нам удастся продержаться школьные каникулы, то все будет хорошо.
Говорил он холодно и презрительно, и мне отчего-то стало жаль маленькую несносную девчонку. Я вспомнила, как Мелинда привязана к Гарту, как ей хочется завладеть его вниманием.
Внезапно мне стало стыдно, что я возражала против присутствия Мелинды на уроках. Но что сделано, то сделано.
И я холодно произнесла:
— Возможно, Мелинда не вела бы себя так ужасно, если бы чувствовала, что ее любят и относятся к ней с уважением.
— Вы имеете в виду, что я в ответе за поведение Мелинды? — язвительно спросил он.
— Она не случайно слушается только вас, — горячо продолжала я. — Она идеализирует вас и старается завоевать ваше одобрение.
— Знаете, у нее странный способ демонстрировать свою любовь. Во время моего отсутствия Мелинда по ночам пугала прислугу, а в ту часть дома ей вход воспрещен. Удивительно, что у нас вообще осталась в доме прислуга. Вначале я надеялся, что общество Эмиля благотворно повлияет на нее. Но теперь, лучше познакомившись с мальчиком, я не вижу от него толку, поскольку нелегко найти более послушного маменькиного сынка, чем Эмиль.
Значит, он презирает не только Мелинду, но и Эмиля, раздраженно подумала я. Уважает ли Ситон кого-нибудь вообще? Слова, произнесенные им в прошлый вечер, живо пришли мне на ум, и я испытала унижение, вспомнив, что просила его относиться ко мне не как к подчиненной. Видимо, он говорил правду, когда сказал, что никого не уважает. Я не совершу больше подобной ошибки и не буду просить за себя, за Мелинду или Эмиля. Вероятнее всего, мои просьбы о более снисходительном отношении к детям натолкнутся на глухую стену.